Пустая

На углах улиц я заметила питьевые фонтанчики – обязательно в виде разинутой волчьей или змеиной пасти – и пожарные колокола, все начищенные до блеска, как будто этим регулярно занимались специальные люди. Многие желоба тоже были украшены звериными головами, и мне остро захотелось, чтобы дождь грянул немедленно, – так здорово было бы взглянуть на веселые струи воды, бьющие из пастей всех этих львов, медведей, волков.

На первых этажах домов все чаще попадались магазины и цирюльни, таверны и гостиницы. На одни только вывески можно было глазеть часами. Над таверной «Синяя форель» висела, покачиваясь на ветру, огромная глиняная рыба. У «Беспечной девицы», кокетливо прислонив пальчик с алым ноготком к губам, стояла деревянная блондинка, одетая в настоящее платье из ткани. Все три этажа гостиницы «Бабочки» были расписаны изящными разноцветными насекомыми – мне вспомнился муравьиный круг, который нарисовал Сорока, и я пожалела, что его нет рядом и я не могу их ему показать.

В витринах тоже чего только не было – шляпы, револьверы, ножи, кожаные туфельки, часы всех форм и размеров, старинные вещички, пуговицы и отрезы ткани, букеты цветов, горы овощей и фруктов.

А вот природа, чем дальше в город, становилась все сдержаннее, как будто боялась показать свою силу, смущенная обилием людей: кое-где по стенам вился плющ, кое-где вдоль улочек были высажены деревья. Каждое дерево – с подрезанными ветвями, обнесенное низкой оградкой, обложенное камнями или разноцветными плитками. Розовые кусты – на балконах в горшках, маргаритки – на клумбах: все здесь знало свое место.

Вопреки моим опасениям, люди обращали на меня не так много внимания. Все спешили по делам или были слишком заняты разговорами. Кажется, за все время пути к дворцу правителя на меня только дважды посмотрели с подозрением: в первый раз – идущий во главе отряда блюстителей высокий человек с лихо закрученными усами, во второй – сидевший у подножия храма чистильщик обуви, очень старый мужчина, одетый хуже, чем я в пору скитаний. Блюстители направлялись прямо ко мне, и я затаила дыхание – но, обогнув меня, усатый направился прямиком к чистильщику обуви. Я прибавила шагу – у меня за спиной блюститель сурово требовал у старика лицензию.

Храмы здесь были повсюду. Старинные и новые, украшенные статуями Отпустившего и картинами по штукатурке, на которых служители гнали Гневного и его злобные полчища – причем на многих изображениях Гневный имел ярко выраженные артийские черты, а где-то выглядел как хищный зверь, обведенный кругом.

Служители в белых одеяниях приветствовали людей на вечерних бдениях, проповедовали на улицах, раздавали прохожим листки со словами из Крылатой книги. Я взяла один и прочитала: «Только любовь и мудрость будут твоим достоянием. Мудрость, с которой можно воздвигнуть дом, и любовь – которая сама есть дом».

– «Которая сама есть дом», – прошептала я и аккуратно сложила листок перед тем, как убрать в папку. Лица и напор служителей пугали, но слова из книги, нежное пение и свет в разноцветных храмовых витражах мне нравились.

Когда я наконец добралась до дворца правителя, солнце начало свой ежедневный обряд прощания – оранжевые сполохи горели на стеклах в окнах домов, пробегали по стенам. Мне повезло – именно в этот час дворец был особенно красив. Ярко-алая крыша, сотни длинных окон, как глаза, смотрели на реку и перекинутый через нее горбатый мост со статуями всадников, белоснежные стены были украшены десятками изваяний. Растительные узоры с позолотой покрывали каждый свободный участок, кое-где обвивая овальные портреты правителей. Дворец затмевал даже величественный древний храм, сиявший как само солнце. Померкло и длинное голубое здание из трех этажей, накрытое золоченой крышей. Позднее я узнала, что это – главный музей и картинная галерея Уондерсмина. Перед дворцом, музеем и храмом раскинулась круглая площадь, на которую вел мост. На площади народу, машин и лошадей было видимо-невидимо, несмотря на то что день клонился к закату. Мне очень хотелось туда – но полюбоваться красотами столицы можно было и позднее. Я должна была найти Прют до темноты – поэтому, следуя инструкции Сороки, направилась в университетский городок.

Главные ворота университета резко выделялись свежей краской на фоне древней городской стены. У входа стоял пожилой блюститель. Мне стало не по себе, но я вспомнила слова Сороки – и мне захотелось быть смелее. Я подошла к блюстителю.

– Студенческий пропуск?

– Я не студентка. Везу письмо от матери для студентки… Она медик.

– Имя студентки?

– Прют Уилби. – К счастью, фамилия дочери Мафальды была написана на конверте.

– Письмо? – Он на меня даже не смотрел. Не глядя, протянул руку и только тогда поднял на меня настороженный взгляд из-под седых бровей, придающих ему сходство с собакой охотничьей породы. Некоторое время молчал, а потом сказал: – Я дам тебе временный пропуск. На сутки. Но оружие сдашь на весь период пребывания на территории.