Пусть будет как есть. Беседы в Бомбее. 2010–2011

К.: Как можно страдать в отношении самого Себя? Вот в чем вопрос. Только идея, что есть другие, что ты и то, что ты переживаешь, различны, что ты — любящий, который отличается от возлюбленного, — вот в чём страдание. Но будучи Тем, что ты есть, которое есть страдающий, страдание и то, о чём он может страдать, любящий, любовь и возлюбленный, — где же тут страдание? Просто быть Тем, чем ты не можешь не быть, это абсолютный конец всякой идеи двух. А когда нет двух, как Ты можешь страдать о Себе? Страдание есть только потому, что ты надеешься, что это всё однажды кончится. Это страдание. Что ты можешь себя уничтожить чем–то, что ты делаешь. Что ты конечен. Что у тебя есть счастливый конец. Особая идея, что будет счастливый конец. Из–за этого ты страдаешь. Даже идея конца — это страдание. Страдалец начинается с идеи начала. А идея конца делает начало реальным. Если есть реальность начала, то есть реальность конца, и это уже страдание. Так что идея счастливого конца подтверждает, что было начало. А там, где есть начало, есть страдание. Фантастика. Что за ловушка. Эта проклятая идея просветления. Счастливый конец. И то переживание, что ты будешь счастливым всегда и вечно. Ха–ха–ха.

Это невероятно. Идея счастья, особенно счастливого конца, создаёт все несчастливые начала. Всё то проклятое страдание. Всё, что проклято, всё, что имеет кровь в своём чем бы то ни было, — это чёртово страдание[48]. Но, несомненно, не жизнь. Потому что жизни не нужна никакая кровь, чтобы быть жизнью. А то, чему нужна кровь, чтобы быть живым, — это чёртово страдание. Так что теперь оно у тебя есть. Твоё драгоценное тело. Экхарт Толле называет это «телом боли». Ты платишь каждый день. Это доходное тело.

С.: Тело боли — это хорошая тема для фантома. Это действительно работает. Это удачная тема.

К.: Да, старание избежать боли. Медитация подобна болеутоляющей пилюле. Ты закрываешь глаза, и «меня здесь нет, меня здесь нет». «У меня нет тела, у меня нет тела». Или «я вхожу в боль, я вхожу в боль». «Никакой боли нет, никакой боли нет». «Я не обращаю внимания, я не обращаю внимания». «Боли нет, боли нет, боли нет». Все это делали! Я обращаюсь только к специалистам. Они здесь все специалисты.

С.: Наблюдать боль.

К.: Наблюдать боль. «Пусть боль проходит». «Оставайся свидетелем». «Будь экраном, а не проекциями». «Экран не может страдать о проекциях». «Поэтому будь свидетелем, а не тем, что можно свидетельствовать». Все эти фантастические техники и концепции. Вы пробовали их все. И посмотрите, где вы! Слушая этого парня! Ха–ха–ха. Посмотрите, с кем я говорю! Все специалисты.

С.: Мы все в клубе.

К.: Мы все встречаемся в клубе культа трудного. Очень легко вступать в этот клуб. Очень легко быть трудным. Трудное всегда есть. Для этого не нужно работать. Невозможно быть лёгким. Но трудно не пытаться.

С.: Теперь я больше не верю в просветление, и я не знаю, чего я должен хотеть! Вы его просто уничтожили.

К.: Это то, за чем вы сюда приходите, чтобы бросить эту проклятую идею просветления. Поскольку кому нужно быть просветлённым?

С.: Но теперь мне нечего делать.

К.: Вот видите, теперь ей нечего делать. Теперь она жалуется! «Что я теперь буду делать? Скажите мне». Поскольку просветление — это всегда как хорошее развлекательное шоу.

Вы можете сидеть в Тируваннамалае, пить чай и говорить со своим соседом о просветлении, о хороших учителях и плохих учителях, и куда вы ездили, и что есть истина, и Рамана то–то, и Рамана говорил… Только потому, что у вас есть эта идея просветления. А теперь вы думаете, что даже не можете там сидеть? Быть может, вы всё ещё можете там сидеть. Представьте себе!

С.: Мне не интересно.

К.: Но это всё ещё слишком много интереса — «Мне не интересно».

С.: Вы говорили, что есть некоторые люди, которые медитируют годами, и смотрите, куда это вас приводит, вы всё ещё здесь. Но люди слушают это много лет, и они всё ещё здесь. Так в чём была бы разница?

К.: Разницы нет. Это то, на что я указывал.

С.: Так что нет абсолютно никакой разницы?

К.: Что бы ты ни делал или не делал, медитируешь ты или не медитируешь, если даже ты сидишь здесь тысячу лет, это не имеет никакого значения для Того, чем ты являешься. Вам всё равно приходится здесь сидеть.

С.: Так что не имеет значения, сидишь ли ты здесь или дома?

К.: Нет, ты не можешь. Когда ты сидишь здесь, ты сидишь здесь и не можешь сидеть там.

С.: Или ты сидишь там.