Пушистая катастрофа

– Не-а. Напустил тумана, сказал, что это что-то, чего нет в хранилище улик, и что оно важнее любого артефакта. Вы в доме поджаренного ничего интересного не нашли?

Хельму медленно покачал головой.

– Возможно, в городе у него было несколько схронов. Я на его месте не рискнул бы хранить все в одном месте, к тому же в квартире, где жил…

– Или это важное сейчас у второго похитителя, – подхватила я.

Мы с волком переглянулись, и я уверенно пообещала:

– Я его найду.

* * *

И я его действительно нашла.

Через три дня. В подворотне. С распоротым брюхом и вычищенными карманами.

Время было потрачено зря. Зафрэ мог заявиться в любую минуту и создать кучу проблем.

И Эдит продолжала дуться. Поразительная принципиальность для такой маленькой девочки, не иначе характером она больше пошла в папу.

Все шло совсем не так, как мне бы хотелось.

От проблем, возникших в моей жизни, я рисковала совсем скоро начать линять. И это зимой, когда лишней шерсти у меня не было в принципе!

Как помириться с детенышем, я не понимала, она была миленькой раньше, а обидевшись, стала такой же замкнутой и отмороженной, как и волк.

Все было плохо. Очень плохо.

Настолько плохо, что это заметил даже Хельму.

И как-то утром, после завтрака, он поманил меня с собой, вместо того чтобы сразу отправиться в управление, бросив меня наедине с обиженным ребенком и раздражающей до зубовного скрежета робкой нянькой-телохранительницей.

У нее даже имя было раздражающее – Флоренс.

Разве у кого-то в форме городского стражника могло быть такое нежное имя, насквозь пропахшее цветами?

Я по собственному опыту знала, что безобидный внешне – не значит беспомощный или неопасный. Я старалась всегда быть настороже и не недооценивать возможных врагов, но рядом с Флоренс весь мой здравый смысл подыхал в муках.

Эта цветочная улыбашка полностью украла внимание Эдит и от этого бесила меня с каждым днем только сильнее.

Усадив меня на самый верх круглой напольной вешалки, волк снял с крючка свое пальто и, надевая его, строго спросил:

– Что происходит между тобой и Эдит?

Для надежности обвив хвостом основание вешалки, я задумалась.

Хотелось пожаловаться на его драгоценную дочь, которой явно дурной папочкин характер достался. Пожаловаться, что Эдит не хочет со мной разговаривать, игнорирует и всячески пытается показать, что цветочная девочка, не способная волку и пары слов сказать не краснея, интересует ее больше, чем я.

Сомневалась я всего несколько секунд, а потом все это выложила, не забыв в конце проворчать:

– Это все ты виноват. Не мог справиться без моей неоценимой помощи, а у меня теперь из-за тебя с детенышем проблемы. Мы уже неделю нормально не общались…

– Извиниться не пробовала? – спросил Хельму.

– Издеваешься? Как я извинюсь, если она меня не слушает?! – На втором этаже негромко хлопнула дверь, и я затихла на мгновение, напряженно прислушиваясь. Не хватало еще, чтобы меня кто-то из слуг услышал.

– Делает вид, – поправил меня волк. – Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Не обращай внимания на ее равнодушие и просто извинись. Вот увидишь, на следующий же день все изменится.

Сняв невидимую пылинку с рукава пальто, он посмотрел мне в глаза.

– Просто сделай это.

– И сколько раз ты уже проворачивал этот трюк? – тихо спросила я, краем уха отслеживая шум на втором этаже.

Хельму пожал плечами и ушел.

Через неполную минуту с улицы послышался бодрый перестук копыт – волк отбыл на службу.

– Просто извиниться, да? – пробормотала я, спрыгнув с вешалки и мягко приземлившись на пол. – Проще сказать, чем сделать.

Извиняться я не умела и не любила. Да и гордость не позволяла.

Особенно когда мои извинения игнорировали.

Смирить гордость и приползти к детенышу с извинениями у меня получилось только вечером. Цветочная девочка ушла вниз, за стаканом молока, и у меня было минут семь до того, как она вернется. Может быть, десять, если кухарка еще не ушла спать и сейчас на кухне.

– Эй, Эдит? – Я впервые за прошедшую неделю забралась на постель и устроилась рядом с подушками – последние семь дней ночевала я в розовом кресле.

Детеныш ожидаемо не обратил на меня внимания, демонстративно глядя в сторону.

Слишком уж демонстративно, чтобы это выглядело естественно.

Как там Хельму говорил? Просто извиниться?

Нужно только сказать, и все. Это не должно быть так уж сложно.

– Эдит, это… я понимаю, что ты обижена, – врала я нагло, но старательно.

Сейчас было важно помириться с детенышем, а то, что я совсем не понимала причины обид… едва ли Хельму сам так уж хорошо понимал свою дочь, но жили же они мирно. И сейчас мелкая на него совсем не дулась, только на меня. Хотя дома не показывались мы одинаково долго… Но почему только на меня-то?! – И мне очень жаль, что я тебя расстроила. Прости меня, ладно?

Несколько секунд ничего не происходило. Я повторяла себе, что волк обещал перемены только завтра, но уже ощущала мучительную потребность его хорошенько куснуть. Было ощущение, что он насоветовал мне всяких глупостей и я только что крупно облажалась.