В сложившейся ситуации было три откровенно плохих момента: никакого мастера Зафрэ Деккара гильдия артефакторов не знала, Эдит из-за нас плакала, а я так и не смогла отнести часы в свою сокровищницу, и они все еще лежали там, в снегу на крыше.
Все это просто сводило меня с ума.
Какой-то заносчивый гад имел наглость посмеяться над всем управлением городской стражи… он посмеялся надо мной! Спрятал свой запах, скрыл так искусно, что я даже не заметила ничего странного, пока не стало слишком поздно.
Хотя кое-что у нас все-таки было: портрет артефактора, нарисованный со слов волка.
Не у нас, у стражников…
Это, пожалуй, можно было назвать четвертым плохим моментом – я начала считать проблему своей.
Постоянно думала об этом, винила себя за то, что не почуяла подвоха и не догадалась вовремя, что если кто-то выглядит как скользкий и подозрительный тип, значит, с огромной вероятностью, он такой и есть. Особенно если встреча ваша состоялась там, где этого скользкого типа не должно было быть.
Я не могла уснуть, думая об этом. Перед глазами стояла его фальшивая улыбка и холодные, мертвые глаза. Пожалуй, по этим глазам без всякого портрета я бы обязательно его узнала.
Рядом, придавив меня к постели рукой, тихо посапывала Эдит, а я была близка к тому, чтобы прямо с завтрашнего дня вернуться на улицы и заглядывать всем в глаза…
Она наревелась перед ужином, потому что только к ужину плохой отец и бессовестная я вернулись домой.
Встречены мы были совсем еще молоденькой робкой девушкой в форме стражи и детской истерикой.
Зато теперь девочка крепко спала, и мой побег не потревожил ее.
Осторожно выбравшись из-под детской руки, я сползла с кровати и тихо прокралась в коридор. Я собиралась ненадолго отлучиться и донести наконец часы до своей сокровищницы…
Но в кабинете волка снова горел свет.
– Алкоголь вредит здоровью, – сказала я, проскользнув в приоткрытую дверь. – Я точно знаю, я как-то целую зиму на чердаке одного трактира жила, такого навидалась, ты даже не представляешь.
Хельму кивнул и отпил из стакана.
– Спасибо, – сказал он. – За то, что была со мной, когда я общался с семьями погибших.
– Было бы за что благодарить. Я ведь глупую бессловесную зверушку изображала.
Никакой от меня помощи не было. – На этот раз я куда быстрее и проворнее забралась на стол, дальновидно взяв чуть в сторону от пресс-папье.
Волк непонятно хмыкнул и поставил стакан на стол, я, поддавшись любопытству, подошла ближе и сунула нос внутрь, принюхиваясь. Пахло странно, но не то чтобы неприятно.
– Тебе налить? – спросил он.
– Что, напиваться лучше в компании? – фыркнула я, но согласилась. – А давай.
Бражку я уже пробовала, пиво пробовала, кислятину какую-то пробовала, которую за вино выдавали. Ты, кстати, если когда-нибудь в придорожном трактире… в любом, наверное, придорожном трактире будешь, никогда не заказывай то, что они там из больших бочек разливают. В этих бочках по ночам такие, как я, плавают.
Волк улыбнулся и в благодарность за предупреждение, не иначе, вместо одного стакана со столика в углу принес весь поднос и поставил передо мной.
– И… зачем?
– Попробуешь коньяк, бренди и… – он повернул к себе последнюю бутылку и усмехнулся, – вермут.
Сняв крышечку с медной вазочки на ножках, где хранился колотый лед, волк спросил:
– С чего начнешь?
Несложно было догадаться, что Хельму планировал отвлечься от мрачных мыслей за мой счет, но я не могла его в этом винить.
Дегустация не должна была продлиться долго. Когда в нос ударил терпкий запах полыни, принесший с собой едва уловимый аромат мяты и еще каких-то трав, я была почти уверена, что все закончится после первого же бокала.
Я была не права.
В какой-то момент меня охватил такой азарт, что я даже перекинулась, желая сравнить, как почувствует вкус человеческое тело.
Волк смеялся, глядя на то, как я морщилась, фыркала, страдала, но упрямо пыталась понять, какая гадость не нравится мне меньше всего. Я не злилась, мне нравился его смех, только он, наверное, и заставлял меня продолжать.
– Все! – Я с грохотом поставила перед Хельму полупустую бутылку вермута, вытирая рукавом рубашки рот. – Вот это я могла бы даже назвать вкусненьким, но сразу после этого мне пришлось бы откусить себе язык. Поэтому я ничего такого не скажу. Но это самое нормальное, хоть и несет от него полынью.
Я не могла опьянеть, костер, горящий во мне, был в разы жарче того слабого огонька, что таился в этом пойле. Мое пламя питалось им с тем же аппетитом, с которым встречало и магию.
Зато я могла устать.
И устала от постоянных превращений, ноги уже держали с трудом, но сесть мне было особо негде. Единственное кресло за столом занимал волк, диванчик у стены выглядел привлекательно, но он стоял слишком далеко. На то, чтобы снова стать пушистой, не хватало сил, мне нужно было немного перевести дух.
– Убери-ка, – велела я Хельму, скинув руку волка с подлокотника, и с облегченным выдохом заняла его, привалившись боком к спинке кресла и опершись спиной на жесткое плечо.