Пушистая катастрофа

В сложившейся ситуации было три откровенно плохих момента: никакого мастера Зафрэ Деккара гильдия артефакторов не знала, Эдит из-за нас плакала, а я так и не смогла отнести часы в свою сокровищницу, и они все еще лежали там, в снегу на крыше.

Все это просто сводило меня с ума.

Какой-то заносчивый гад имел наглость посмеяться над всем управлением городской стражи… он посмеялся надо мной! Спрятал свой запах, скрыл так искусно, что я даже не заметила ничего странного, пока не стало слишком поздно.

Хотя кое-что у нас все-таки было: портрет артефактора, нарисованный со слов волка.

Не у нас, у стражников…

Это, пожалуй, можно было назвать четвертым плохим моментом – я начала считать проблему своей.

Постоянно думала об этом, винила себя за то, что не почуяла подвоха и не догадалась вовремя, что если кто-то выглядит как скользкий и подозрительный тип, значит, с огромной вероятностью, он такой и есть. Особенно если встреча ваша состоялась там, где этого скользкого типа не должно было быть.

Я не могла уснуть, думая об этом. Перед глазами стояла его фальшивая улыбка и холодные, мертвые глаза. Пожалуй, по этим глазам без всякого портрета я бы обязательно его узнала.

Рядом, придавив меня к постели рукой, тихо посапывала Эдит, а я была близка к тому, чтобы прямо с завтрашнего дня вернуться на улицы и заглядывать всем в глаза…

Она наревелась перед ужином, потому что только к ужину плохой отец и бессовестная я вернулись домой.

Встречены мы были совсем еще молоденькой робкой девушкой в форме стражи и детской истерикой.

Зато теперь девочка крепко спала, и мой побег не потревожил ее.

Осторожно выбравшись из-под детской руки, я сползла с кровати и тихо прокралась в коридор. Я собиралась ненадолго отлучиться и донести наконец часы до своей сокровищницы…

Но в кабинете волка снова горел свет.

– Алкоголь вредит здоровью, – сказала я, проскользнув в приоткрытую дверь. – Я точно знаю, я как-то целую зиму на чердаке одного трактира жила, такого навидалась, ты даже не представляешь.

Хельму кивнул и отпил из стакана.

– Спасибо, – сказал он. – За то, что была со мной, когда я общался с семьями погибших.

– Было бы за что благодарить. Я ведь глупую бессловесную зверушку изображала.

Никакой от меня помощи не было. – На этот раз я куда быстрее и проворнее забралась на стол, дальновидно взяв чуть в сторону от пресс-папье.

Волк непонятно хмыкнул и поставил стакан на стол, я, поддавшись любопытству, подошла ближе и сунула нос внутрь, принюхиваясь. Пахло странно, но не то чтобы неприятно.

– Тебе налить? – спросил он.

– Что, напиваться лучше в компании? – фыркнула я, но согласилась. – А давай.

Бражку я уже пробовала, пиво пробовала, кислятину какую-то пробовала, которую за вино выдавали. Ты, кстати, если когда-нибудь в придорожном трактире… в любом, наверное, придорожном трактире будешь, никогда не заказывай то, что они там из больших бочек разливают. В этих бочках по ночам такие, как я, плавают.

Волк улыбнулся и в благодарность за предупреждение, не иначе, вместо одного стакана со столика в углу принес весь поднос и поставил передо мной.

– И… зачем?

– Попробуешь коньяк, бренди и… – он повернул к себе последнюю бутылку и усмехнулся, – вермут.

Сняв крышечку с медной вазочки на ножках, где хранился колотый лед, волк спросил:

– С чего начнешь?

Несложно было догадаться, что Хельму планировал отвлечься от мрачных мыслей за мой счет, но я не могла его в этом винить.

Дегустация не должна была продлиться долго. Когда в нос ударил терпкий запах полыни, принесший с собой едва уловимый аромат мяты и еще каких-то трав, я была почти уверена, что все закончится после первого же бокала.

Я была не права.

В какой-то момент меня охватил такой азарт, что я даже перекинулась, желая сравнить, как почувствует вкус человеческое тело.

Волк смеялся, глядя на то, как я морщилась, фыркала, страдала, но упрямо пыталась понять, какая гадость не нравится мне меньше всего. Я не злилась, мне нравился его смех, только он, наверное, и заставлял меня продолжать.

– Все! – Я с грохотом поставила перед Хельму полупустую бутылку вермута, вытирая рукавом рубашки рот. – Вот это я могла бы даже назвать вкусненьким, но сразу после этого мне пришлось бы откусить себе язык. Поэтому я ничего такого не скажу. Но это самое нормальное, хоть и несет от него полынью.

Я не могла опьянеть, костер, горящий во мне, был в разы жарче того слабого огонька, что таился в этом пойле. Мое пламя питалось им с тем же аппетитом, с которым встречало и магию.

Зато я могла устать.

И устала от постоянных превращений, ноги уже держали с трудом, но сесть мне было особо негде. Единственное кресло за столом занимал волк, диванчик у стены выглядел привлекательно, но он стоял слишком далеко. На то, чтобы снова стать пушистой, не хватало сил, мне нужно было немного перевести дух.

– Убери-ка, – велела я Хельму, скинув руку волка с подлокотника, и с облегченным выдохом заняла его, привалившись боком к спинке кресла и опершись спиной на жесткое плечо.