Пуритане

Кадди повел коня в хлев и велел жене позаботиться об устройстве ночлега для незнакомца. Офицер вошел в горницу и сел подальше от очага, повернувшись спиною к небольшому окошку с решеткой. Дженни, или миссис

Хедриг, если угодно читателю, предложила ему снять с себя плащ, портупею со шпагой и широкополую шляпу, но он отклонил ее предложение, сославшись на то, что его немного знобит. И чтобы убить время, пока Кадди вернется, он затеял болтовню с ребятишками, старательно избегая любопытных взглядов хозяйки.

ГЛАВА XXXVIII

О, сколько слез прольешь из глаз, Пока придет твой смертный час!

Оплачешь дружбу юных лет,

Любовь, которой больше нет.*

Логан

Кадди скоро вернулся и весело объявил незнакомцу, что его лошадка на славу поужинала и что хозяйка постелет для него в барском доме: там ему будет спокойнее и удобнее, чем у них.

– А кто-нибудь из Белленденов сейчас здесь? – спросил незнакомец глухо и запинаясь.

– Нет, сударь, они уехали вместе со слугами, – теперь у них только двое слуг; все ключи у моей хозяйки, и она вместо ключницы, хотя и не получает жалованья. Она родилась и выросла в этой семье, и ей во всем доверие и полная воля. Если бы они были тут, мы не решились бы сделать это без их позволения, но их нет, и они будут довольны, что мы услужили проезжему джентльмену. Мисс

Белленден готова помочь всему свету, будь ей это по силам, а ее бабка, леди Маргарет, очень уважает дворян, да и бедному люду нет от нее обиды. Что же ты, женка, не торопишься с ужином?

– Ничего, дружок, – ответила Дженни, – ты получишь его в свое время, уж я-то знаю, ты любишь, чтобы похлебка была прямо с огня.

Кадди сначала немного смутился, но потом от души рассмеялся и посмотрел на жену лукавым взглядом. Между супругами начался несущественный для нас разговор, в котором незнакомец не принял участия. Наконец он их внезапно прервал, спросив:

– Не можете ли вы мне сказать, когда состоится свадьба лорда Эвендела?

– Наверно, очень скоро, – быстро проговорила Дженни, не дав мужу собраться с ответом, – она бы уже состоялась, да ее отложили из-за смерти старого майора Беллендена.

– Превосходный был человек, – сказал незнакомец, –

еще в Эдинбурге я слышал о его смерти. Что же, он долго болел?

– Он захворал, можно сказать, с той поры, как жену его брата и ее внучку, а его племянницу, выгнали из их собственного дома. И ему пришлось скрепя сердце призанять денег и начать суд, но это случилось в самом конце царствования короля Джеймса, а Бэзил Олифант, который тягался за их имение, превратился в паписта, чтобы понравиться нашим тогдашним правителям, и тут ему уж ни в чем не стало отказу! Так вот, в конце концов закон обратился против обеих леди, хотя они много лет отстаивали свои права; майор после этого больше не поправлялся. А

потом прогнали Стюартов, и, хотя ему не за что было их обожать, он все же не смог перенести этого, и это совсем разбило его старое сердце. А потом в Чарнвуд нагрянули кредиторы и обчистили его так, что там ничего не осталось,

– майор никогда не был богат: ведь он не мог видеть, чтобы кто-нибудь был в нужде.

– Действительно, он был замечательным человеком, – с грустью сказал незнакомец, – так мне говорили о нем.

Значит, обе леди остались и без имущества и без покровителя?

– Нет! Они никогда не будут нуждаться ни в том, ни в другом, пока жив лорд Эвендел, – ответила Дженни, – вот кто показал себя истинным другом, когда они оказались в несчастье. Ведь даже дом, где они живут, – его дом, и ни один мужчина со времен патриарха Иакова, как говаривала моя свекровь, не выслуживал себе жены так долго* и так упорно, как этот славный Эвендел.

– Но почему же? – спросил незнакомец, голос которого дрожал от волнения. – Почему же та, которую он так горячо любит, до сих пор не удостоила его этой награды?

– Сначала надо было покончить с тяжбой, – с готовностью ответила Дженни, – а потом были разные семейные обстоятельства.

– Но, – вмешался в разговор Кадди, – ведь была же еще причина, молодая леди…

– Попридержи-ка язык да расправляйся со своей похлебкой, – сказала супруга. – Я вижу, что джентльмену не по себе: он и не притронулся к нашему грубому ужину; я мигом зарежу ему цыпленка.

– Не надо, – сказал незнакомец, – я попросил бы вас только о стакане воды и хотел бы остаться один.

– Тогда сделайте одолжение, идите следом за мной, я провожу вас в господский дом, – сказала Дженни, зажигая фонарь.

Кадди также предложил свою помощь, но Дженни напомнила, что, «если оставить ребят одних, они, конечно, передерутся и толкнут, чего доброго, друг друга в огонь», и он остался сторожить дом.

Его жена между тем повела незнакомца по узкой, вьющейся по склону холма тропинке, которая, миновав заросли шиповника и жимолости, привела их к калитке небольшого сада. Дженни откинула щеколду, и, пройдя разбитым на старинный лад цветником – с дорожками, окаймленными подстриженным тисом, и с чинными клумбами, – они подошли к застекленной двери, которую