Пух и прах

И вот детектив снова лежал в переулке на асфальте, покрытом мусором, глубоко въевшейся грязью и теперь обильно политом его собственной кровью. Парни решили забить его до смерти. Ну правильно, а что еще делать с поверженным противником? Бить ногами по голове, по плечам, в грудь – одним словом, куда достанешь. Если он живчик, то будет крутиться и пытаться схватить тебя за ноги, но если тебе попался лох с обожженными руками, можешь лупасить его в свое удовольствие хоть целый день – все равно он не окажет сопротивления. Такими руками особенно не похватаешь, тем более ноги. «Вот для этого и придумали огнестрельное оружие, – думал Стивен. – Если у тебя руки в ожогах второй степени, то тебе вовсе не обязательно метелить ими оппонента, достаточно просто нажать на спусковой крючок… Какая досада, что револьвер застрял. А еще с завтрашнего дня Тедди начнет получать пенсию по потере кормильца, и это тоже досадно, но ничего не поделаешь. Если я немедленно что-нибудь не придумаю, меня просто забьют до смерти. Беда в том, что я действительно остолоп, Глухой прав». Тем временем удары становились все сильнее и точнее – ведь ничто так сильно не заводит уличных подонков, как беззащитная, неподвижная жертва. «Хорошо, что я выбил жестянку с бензином», – подумалось Карелле, и тут ему заехали в левый глаз. «Они меня без глаз оставят», – тут же мелькнула мысль. Стивен увидел лишь ослепительную вспышку желтого цвета. Чувствуя головокружение, ощущая, как его мутит, Карелла попытался перекатиться, и тут ему двинули в бок. Сыщику показалось, что он почувствовал, как у него треснуло ребро. Очередной удар пришелся по коленной чашечке. Детектив попытался встать, приподняться на руках.

– Гребаный легаш, – проговорил один из парней.

«Легаш», – подумал Карелла, и тут резко накатила дурнота. На затылок обрушился еще один удар, швырнув Стивена лицом в собственную блевотину.

Решив, что вот-вот умрет, он потерял сознание.

* * *

Тот вечер выдался на редкость паскудным.

По дороге в гриль-бар «Эрин» на Кроуфорд-авеню, где должна была состояться встреча Ла-Брески и Доминика, у Боба О’Брайена спустила шина.

К тому моменту, когда Боб поменял колесо, пальцы уже отказывались слушаться от холода, нервы были на пределе, часы показывали 10:32, а до бара оставалось десять минут езды на машине. Шанс, что Ла-Бреска со своим приятелем все еще там, был минимальным, и все же Боб туда поехал. До бара он добрался без десяти одиннадцать. Ла-Брески и Доминика уже след простыл, но это полбеды. Как только детектив приблизился к барной стойке, бармен, будто для того, чтобы усилить горечь поражения, тут же спросил:

– Желаете чего-нибудь выпить, господин полицейский?

И это при том, что Боб был в штатском!

Да, вечер выдался мерзейший.

VI

Утром в пятницу, восьмого марта, лейтенант Сэм Гроссман из отдела судебной экспертизы позвонил в следственный отдел восемьдесят седьмого участка и попросил позвать к телефону Коттона Хоуза. На это ему сказали, что Хоуз с другими детективами отправился в больницу Буэна-Виста проведать Стива Кареллу. Трубку снял патрульный Дженеро. Его оставили в участке за главного, поручив держать оборону, пока не вернется кто-нибудь из сыщиков.

– Так я не понял, вы информацию примете или нет? – с некоторым раздражением спросил Гроссман.

– Простите, сэр, но мне просто поручили записывать всех, кто звонил, – ответил Дженеро. – Может, перезвоните попозже?

– Попозже я буду занят! – отрезал Гроссман. – Может, запишете, что я хочу сказать, и передадите Хоузу?

– Конечно, сэр, – отозвался Дженеро и взялся за карандаш, чувствуя себя настоящим детективом. Кроме того, он радовался, что сидит в тепле, а не патрулирует в очередной раз стылые, продуваемые ветрами улицы. – Выкладывайте, что у вас, – промолвил он и тут же поспешно добавил: – Сэр.

– Я по поводу посланий, что мне передали.

– Да-да, сэр. Каких посланий?

– «Следующий – заместитель мэра Скэнлон», – процитировал Гроссман. – Ну и «Внимание! Совершенно новая цена»… и так далее.

– Ясно, сэр, – отрывисто произнес Дженеро, даже не догадываясь, о чем толкует Гроссман.

– Значит, так, бумага – обычная, писчая, такую можно купить в любом канцелярском магазине города. Буквы и слова посланий преступник вырезал из центральных и местных газет и журналов. Конверты заклеены резиновым клеем.

– Понятно, сэр, – проговорил Дженеро, старательно все записывая.

– По отпечаткам ничем порадовать не могу. Куча смазанных, но ни одного четкого.

– Ясно, сэр.

– Одним словом, сами знаете, что с этими посланиями делать, – подытожил Гроссман.

– Чего, сэр? – растерялся Дженеро.

– Мы делаем анализы и проводим экспертизы, – отозвался Гроссман, – а поиск ответов на вопросы – ваш удел, ребята.

Дженеро просиял. Ему польстила фраза: «Ваш удел, ребята». Его причислили к детективам, и патрульный почувствовал себя представителем элиты.

– Что ж, большое спасибо, – промолвил он, – будем работать.

– Ага, – зевнул Гроссман. – Записки вам вернуть?

– Это не повредит.

– Ну так я вам их пришлю, – сказал Гроссман, заканчивая разговор.