Пуговицы

– Мы уже три года одни живем. – Томаш доверительно взял меня за вторую руку. – И это секрет, потому что так нельзя. Если об этом станет известно Дашиному отцу, то он приедет и заберет ее. Мы с мамой уехали от него пять лет назад. Но потом мамы не стало, и мне грозил интернат, а Даше возвращение к отцу. Вот мы и решили сделать вид, что у нас все в порядке. Какое-то время спокойно жили, но у нас маленький городок, все обо всех знают, поэтому пришлось поехать в Москву и найти женщину, которая согласилась сыграть нашу маму.

– Сыграть? Это тебе театр, что ли?

– Для школы. Сходить пару раз на собрания. В остальном проблем не должно быть. Я все делал для того, чтобы они не возникали. Я ни разу не прокололся, пока ты не начала угрожать, что пойдешь в полицию. Я не переживаю за то, что меня могут в чем-то обвинить, но, если начнут выяснять, попытаются связаться с моими родителями. Узнают про маму, про Дашу – и все рухнет. Понимаешь? Вот этого я боюсь.

– По-моему, ты очень опрометчиво мне все это рассказал, – еще плохо понимая всю суть, попыталась отшутиться я. – Теперь ты у меня в руках.

– Решил, что лучше тебе знать правду на случай, если вздумаешь пойти в полицию или спровоцировать драку.

– А вдруг я тебя стану шантажировать? Мне сейчас позарез деньги нужны. Об этом ты не подумал?

– Подумал.

Я огляделась. Дворы погрузились в сумерки. Прохожих почти не было. Самый подходящий момент, чтобы убить меня. Но только я успела об этом подумать, как Томаш сделал шаг вперед и, с силой прижав меня к себе, поцеловал. Моя куртка задралась на пояснице, левый ботинок, попав в лужу, стал стремительно намокать, но это не имело никакого значения. Я совершенно размякла и потеряла голову. У меня даже не хватило силы воли остановиться первой.

– С ума сойти. – Томаш шумно выдохнул. – Я так давно хотел это сделать, что уже почти перестал верить, что это возможно.

– Давно? – Я все еще пребывала в растерянном опьянении. – И что же тебе мешало?

– Все мешало.

Он снова потянулся ко мне.

– Подожди. – Я отступила назад, чтобы отдышаться.

Вечный озноб сменился приступом жара. Томаш нравился мне, как никто и никогда. Так было с самого начала и при жизни Нади, и после ее исчезновения, а в последние дни еще больше усилилось. Но было столько неожиданностей, странностей и противоречий, что я никак не могла заставить себя хорошенько подумать.

– Клянусь, я не стану тебя шантажировать. И рассказывать про вас тоже никому не буду. Записи больше нет, так что живите спокойно! – На ватных ногах я двинулась в сторону остановки.

– Эй, Микки, ты чего? Ты все неправильно поняла. Это никак не связано.

– Я не идиотка.

Он попробовал ухватить меня за руку, но я не дала.

– Стой! Куда ты идешь?!

– К Бэзилу. Я ведь уже сказала.

Он поймал меня за локоть и рывком повернул к себе.

– Ты не идешь к Бэзилу. Ты больше с ним не встречаешься.

– Серьезно? – Я сделала усилие, чтобы рассмеяться, но вышло неловко.

Глядя прямо в упор, Томаш медленно и с нажимом произнес:

– Теперь ты со мной.

Глава 12

Томаш заставил меня написать Бэзилу, что я к нему не приду, после чего проводил до дома, поднялся на этаж и, забрав у меня ключи, сам открыл дверь. Я не приглашала. Но он вошел, включил свет, огляделся. Быстро разулся и, не снимая куртку, прошел по-деловому по всей квартире. Заглянул в ванную и в туалет.

– Никого нет.

– Я же говорила.

– Тогда в чем дело? – Он шутливо развел руками. – Ну да, бардак. Но это же поправимо?

– Наверное, поправимо. Только не сейчас.

– В таком случае я остаюсь! – Он снял куртку и повесил ее на вешалку. – Где твои родители?

– Неважно.

– Нет, важно, я же о себе рассказал.

Он остановился посереди комнаты, осматриваясь.

– Мама в Италии, отец фиг знает где. Ориентировочно в Москве.

– Они в разводе?

– Ага.

– И давно?

– Семь лет.

– Ты видишься с ними?

– Зачем? Мне от этого ни горячо, ни холодно. Они для меня никто.

– Печально слышать.

– Слушай, чего пристал? Я на эти темы не разговариваю! – Я подошла сзади, и он тут же обернулся.

– Хочешь, помогу тебе убраться?

– Ни в коем случае! – Я откинула ногой упаковку из-под лампочки. – Здесь нельзя ничего трогать.

– Почему?

– Это наша война с Кощеем, и, если я уберусь, получится, что сдалась.

Томаш иронично покачал головой.

– Такое чувство, что ты уже проиграла.

– Чего это?

– Ты же живешь в этом сраче, а не он.

– Это мое дело.

Пожав плечами, он остановился у шкафа с книгами:

– Читаешь?

– Ненавижу их. Хочу выбросить, но Кощей не дает.

– За что же ты их ненавидишь? – Он улыбался так, будто разговаривал с Дашей.

– От них пыль, аллергия и жить тошно.

– Это еще почему?

– Моя бабка до того, как стала директрисой, была училкой литературы и заставляла все это читать, а потом пересказывать.

– И ты все читала?

– Почти все. Пока не сожгла в раковине Чехова.

– Серьезно? Ты сожгла Чехова?!

– Ага. – Я, смеясь, вспомнила потрясенное лицо Яги. – Сожгла и развеяла прах его рассказов с балкона. Теперь ни одну книгу, кроме учебника, в руки не возьму.

– А я люблю книги, но читаю электронные, особенно когда ездить приходится много.

– По работе?

Томаш кивнул.

– Тебе там хорошо платят?