Пуговицы

– Не смеши, где ты возьмешь деньги? У вас с Дашей съемная квартира. И… и другие расходы. Глупо приплетать к этому еще и меня.

– Решать тебе. – Он сам открыл дверь и ушел с курткой в руках.

Я вернулась в комнату, Бэзил сидел в той же небрежной позе.

– Прикол, конечно. Это был тот же Томаш, что учится с нами в одном классе? Точно? Я впечатлен. Чем ты его околдовала?

– Да фиг знает! – Я тоже была потрясена.

– На кой черт он тебе тогда сдался? Или это часть расследования? – Бэзил смотрел с любопытством.

– Слушай, Вась, я, кажется, ни разу не пыталась лезть в твою личную жизнь.

– Короче, бери! – Он протянул мятые деньги. – Отдашь, когда сможешь. Мама сказала, что, если понадобится, она даст еще.

Я задумалась:

– Можно я пока не возьму? Пусть они у тебя полежат несколько дней.

– Впервые вижу, чтобы ты прогибалась под кого-то! – Его взгляд сделался злым.

– Я не прогибаюсь! Просто хочу посмотреть, что будет.

Бэзил поднялся и, одарив меня презрительной ухмылкой, объявил:

– В таком случае я тоже пошел.

Поведение Славы поразило меня до глубины души. Только я никак не могла определиться, хорошо или плохо. «Это некрасиво» – удивительное заявление из прошлого века. Типа он весь такой высокоморальный и правильный. Так почему тогда сам связался с Надей, у которой на лбу было написано, что мораль – это не про нее?

Когда она покупала ему шмотки, он тоже говорил ей, что это некрасиво? Какие у них вообще были отношения? Я впервые серьезно задумалась об этом.

В школе Бэзил рассказал Филу о сцене, устроенной Томашем, и они долго и зло над этим ржали. Уговора молчать у нас не было, так что я тоже посмеялась и даже немного подыграла им. Томаш не писал. Непонятно, обиделся ли он или, как обычно, держится на расстоянии. Я решила дождаться конца учебного дня, а потом поговорить. Но на физике, когда училка объясняла, как делать лабораторную, он неожиданно перебрался ко мне за парту и, провокационно близко наклонившись, быстро зашептал на ухо:

– Извини. Я не должен был говорить тебе, что делать. Просто зависеть от кого-то очень неприятно. По себе знаю.

– Значит, это ты вроде как обо мне думал? – Машинально я положила руку ему на шею. – И тот командный тон, и ультиматум. Это все мне показалось?

– Я извинился.

– Извинение должно стереть мне память?

Он взял под партой меня за руку, продев пальцы сквозь мои, крепко сжал. Я затаила дыхание.

– Иванова! – воскликнула училка. – Томаш! Мы вам не мешаем?

Резко расцепив руки, мы выпрямили спины.

– Вы уже совсем? – Возмущенно сверкая глазами, она подскочила к нашей парте. – Ну, я не знаю.

– А что такое? – Я поправила волосы. – Что мы сделали?

– Я, по-вашему, слепая? У меня все амперметры зашкалили! – Она широко взмахнула рукой. – Слава, иди раздай всем приборы, а потом садись на свое место.

– Маше будет сложно одной все успеть, – спокойно ответил Томаш.

– А где Ткаченко?

– Я с Красновым, – крикнула ей Лиза.

Физичка оглядела их с Филом и, покачав головой, тяжело вздохнула.

– Ладно, оставайтесь. Только не отвлекайтесь, пожалуйста.

– Сейчас мы будем наверстывать все твои пропуски и пробелы, – деловым тоном сообщил Томаш.

– Ты решил взяться за мою учебу? – Мне стало смешно.

Он поднялся, чтобы идти за приборами, но задержался и посмотрел на меня сверху вниз.

– Я вообще решил взяться за тебя.

Если бы я и хотела притормозить, то вряд ли уже смогла бы. Слишком долго я этого ждала и надеялась, что все будет именно так. В первом классе, еще до того как меня «накрыла» новая жизнь, у меня была подруга Леночка. Мы с ней сидели за одной партой, гуляли во дворе, ходили друг к другу в гости, собирали кукол Братц, строили для них домики и сочиняли кукольные сказки, которые в семь лет кажутся очень важными и почти настоящими. Мы договорились, что попросим родителей подарить нам на Новый год мальчиков Братц. Я хотела Кевина, а Леночка Дилана. И никаких сомнений в том, что так и случится, не было. Наши родители принадлежали к той категории предков, которые выполняют любые пожелания своих детей, хвастаясь потом друг перед другом. Однако наступил Новый год, я вместе с кучей других подарков радостно заполучила своего Кевина, а вот Леночке куклу не подарили. Вместо этого она получила клубного щенка лабрадора, которого она и назвала Диланом. Страшно расстроившись, я потребовала объяснить, что произошло. Леночка совершенно спокойно ответила, что всегда хотела щенка и давно просила его у родителей. Накануне Нового года она закатила истерику, объявив, что, кроме щенка, ей не нужны никакие подарки.

Больше Братц ее не интересовали. Она так сильно мечтала о щенке, что остальное перестало иметь для нее значение. С утра до вечера Леночка талдычила только про щенка и занималась только им. Пес был классный: добрый, ласковый и веселый, но мне играть с ним она не давала. Я решила, что Леночка очень глупая и ограниченная, и на этом наша дружба закончилась.