Ведь там же тебя никто не знает…
(2009)
Интервьюер:
Да я его и не чувствовал никогда!
Ну, если ты к этому серьезно относишься, то идиот, а нормальный человек воспринимает такие вещи легко: ну пришло…
Важна ведь не слава, а отношение к ней, и если она тебя меняет, значит, идет не впрок, мешает и разрушает как личность. Другое дело, если это приносит удовлетворение как производное того, что ты делаешь… Наверное, и тут искушение присутствует достаточно сильное, но как-то Господь управил, что на моем самоощущении оно не сказалось.
Буквально недавно на одной из творческих встреч мне передали записку, дескать, Вы – бренд, а я подумал и сказал, что, если буду считать себя брендом или талантом, – все, конец, перестану быть интересным публике (а я всегда пытался каким-либо образом ее внимание сохранить)…
Повторяю: к делу нужно относиться серьезно, а к себе – достаточно легко…
СЛАВОСЛОВИЕ (1999)
Интервьюер:
Ошибиться невозможно.
Я не знаю. Я не могу ответить на этот вопрос и объясню почему.
Дело в том, что я так много слышу за моей спиной дурного и читаю о себе, что практически каждое слово в стихотворении Пушкина «Поэт! не дорожи любовию народной…» имеет под собой фантастический смысл: «Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, / Но ты останься тверд, спокоен и угрюм».
Это некое состояние концентрации и сосредоточенности.
Как только ты начинаешь что-то делать, чтобы получить аплодисменты, никогда ничего не происходит. Да и каждого, кто аплодирует не так долго, как другой, ты будешь зачислять в свои враги.
Поэтому лучше: понравилось – спасибо, не понравилось – извините.
СЛАВЯНОФИЛЫ И ЗАПАДНИКИ
(1989)
Мне кажется, что я могу понять любую точку зрения.
Но безоговорочно причислить себя либо к славянофилам, либо к западникам – я не могу. Примкнуть к одним – значит не признавать Тургенева, Чехова… К другим – значит отрицать Языкова, Хомякова…
Я же русский человек…
И я уже говорил, что нужно иметь корни на родине, а ветвями обнимать мир…
СЛУХИ И СПЛЕТНИ
(2007)
Меня никогда не занимали бытовые подробности чужой жизни, не коллекционировал слухи и сплетни, на которые так падка наша богема. Ненавижу перемывание чужих косточек, поскольку сам неоднократно оказывался объектом досужего любопытства.
В этом смысле образцом может служить моя мама. Ей много раз звонили и заговорщицким тоном произносили в телефонную трубку: «Знаете, где и с кем сейчас ваш муж?», а она отвечала: «Пожалуйста, больше не набирайте этот номер. Никогда».
Не думаю, будто маме легко давались внешняя отстраненность и бесстрастность, но говорила она тихо и спокойно.
(2007)
Интервьюер:
Не хочу даже обсуждать этот бред!
С другой стороны, люди готовы писать любую ерунду, лишь бы заработать на моем имени. Значит, ко мне по-прежнему есть интерес, и это радует.
Конечно, противно, когда говорят неправду, нагло и цинично лгут. Но ведь тут расчет какой? Оскорбленный человек начнет биться в истерике, попытается засудить клеветников. А тем только и надо, чтобы скандал разгорелся поярче: можно напечатать еще несколько хлестких обложек, заработать на дополнительном тираже. Суд-то у газеты все равно не выиграть, поскольку фраза о пятнадцатимиллионном особняке Михалкова вынесена в заголовок с вопросом. Классическое иезуитство: дескать, мы ничего не утверждали, а лишь спросили…