Псевдоним «Эльза»

Она взяла миску с сосисками и стакан с компотом и отошла от стойки.

* * *

Вернувшись после переговоров с Шелленбергом к княжне Шаховской, Маренн, не дожидаясь вопросов, поспешила обнадежить обеих дам. Во всяком случае, про себя она решила, что вполне вправе это сделать. Обычно у Шелленберга слова не расходятся с делами. И если он решил взять дело княгини Ливен под свой контроль, то можно быть уверенным, что штурмбаннфюрер не забудет о своем обещании.

– Я думаю, нам удастся забрать княгиню Ливен у гауптштурмфюрера Росслинга уже сегодня, – предположила она. – Возможно, ей даже разрешат вернуться домой. Во всяком случае, я буду на этом настаивать, – пообещала она.

– Это было бы прекрасно, – искренне обрадовалась Маша и тут же спросила: – А что Катрин? О ней что-либо уже известно? Она приехала в Хельсинки?

– Я не могу сообщить вам на этот счёт ничего определенного, – честно ответила Маренн. – Агенты моего берлинского шефа сейчас пытаются получить информацию, но началась война, много путаницы. Я думаю, что она уже в Хельсинки, тянуть время для неё просто опасно, ведь её в любой момент могут обнаружить, особенно после инцидента в Пори. Надеюсь, в самое ближайшее время мы получим точные сведения.

Музыка Шопена, звучавшая по радио, неожиданно смолкла. Диктор начал читать сводку новостей.

– Пожалуйста, сделайте громче, – попросила Зина. – Я так волнуюсь.

Маренн исполнила её просьбу.

– «Сегодня, 1 декабря 1939 года, упорные бои продолжались на всех направлениях, – говорилось в сообщении. – В районе Карельского перешейка 7-я армия большевиков предприняла попытку штурма комплекса оборонительных сооружений между Финским заливом и Ладогой, известных под названием “Линии маршала Маннергейма”. Особенно тяжелые бои развернулись в районе Суммакюля. Однако первые попытки большевиков взять укрепления штурмом были отбиты силами армии перешейка под командованием генерала Хуго Остермана. Нападавшие не смогли даже преодолеть полосу обеспечения линии и выйти к переднему краю главной полосы обороны. 8-я армия большевиков продвинулась на 80 километров в глубь территории от границы, но в результате успешной контратаки, проведенной 4-м армейским корпусом под командованием генерала Юко Хейсканена, часть вклинившихся войск была окружена, остальным же пришлось отступить. На севере в районе Беломорской Карелии на 400-мильном участке от Петсамо до Кухмо 9-я армия большевиков вклинилась в нашу оборону на 45 километров, но была остановлена войсками генерал-майора Вилье Туомпо. Командование отмечает, что успешно действуют наши снайперы, выводя из строя командный состав противника, а также действия минеров наносят ущерб вражеской пехоте. Сегодня в течение дня продолжались бомбардировки городов Хельсинки, Турку, Тампере. 14-й армии большевиков при поддержке флота удалось овладеть полуостровом Рыбачий в Баренцевом море. За полуостров Средний ведутся упорные бои…»

– Мне даже страшно подумать, неужели большевики всё-таки дойдут до Хельсинки? – спросила Зина, приглушив радио.

– Судя по первым результатам, пока у них не получается выполнить первоначальный план, – ответила Маренн. – Оглушительного удара не получилось, хотя они скопили много техники и людских резервов. Они не рассчитывали на столь упорное сопротивление. Я думаю, война затянется, а это совсем не в пользу Сталина. Впереди зима, морозы. Финны – народ привычный к таким условиям, к тому же они у себя дома. Многие воюют чуть ли не на пороге собственного жилища, за ними матери, жены, дети. Они будут драться до последнего. А большевистский пропагандистский накал скоро спадет, нельзя держать столь большое количество людей во взвинченном состоянии долгое время, реакция психики неизбежна – это упадок, разочарование, депрессия. Боевой дух советских частей снизится, если они не одержат быстрые победы, способные его поддержать. А долгая, позиционная война выгодна финнам. Они подтянут войска, укрепят позиции. Их боевой дух будет крепчать в отличие от советских войск. К тому же эта война имеет огромный международный резонанс. Осуждение в мире растёт. Президент США Рузвельт уже объявил СССР «моральное эмбарго», советские специалисты, проходившие обучение в США, массово высылаются на родину. Всё это не может оставить Сталина равнодушным.