Псевдоним «Эльза»

– В связи с началом боевых действий между Финляндией и СССР рейхсфюрер просит вас вернуться в рейх, – сообщил Шелленберг. – Он полагает, что оставаться в Хельсинки небезопасно. Город подвергается бомбардировкам. Хотя советское правительство и не признаёт это, но скрыть такие факты им не удастся. Мы заявили протест, Молотов же ответил, что ему ничего об этом не известно, но они примут во внимание.

– Сегодня утром авиация Балтийского флота бомбила центр города, – подтвердила Маренн. – Бомбы попали в густонаселенный район около Зоологического музея. Почти сто человек среди мирных граждан убито. Атаку можно было наблюдать из окна дома, где живёт княжна Шаховская. Надо было бы спуститься в бомбоубежище, – призналась она. – Но княжне пока трудно спускаться и подниматься по лестнице. Поэтому мы остались в квартире. Я уже привычная к военной действительности, – она улыбнулась, – княжна Шаховская тоже была на войне, а вот её сестра очень испугалась.

– Сейчас бомбардировки прекратятся на время, – сказал Шелленберг, – американцы поставили вопрос об исключении СССР из Лиги наций. Но я согласен с рейхсфюрером, вам надо возвращаться в Берлин, фрау Ким.

– Можно сказать, что я вполне готова, но есть одно обстоятельство, которое удерживает меня, – призналась Маренн. – Я бы даже просила эвакуировать прибывший со мной персонал, так как больше здесь они мне не понадобятся, за княжной Шаховской смогут ухаживать финские медсестры, они достаточно квалифицированы, к тому же получили инструктаж. А мои люди, второй хирург и медсестры, нужней сейчас в Шарите. Но сама я вынуждена задержаться…

– В чем причина? – Шелленберг спросил серьёзно.

– Мой штурмбаннфюрер, вы обратили наверняка внимание, что я звоню по финской линии, – начала Маренн. – Барон Маннергейм любезно предоставил мне такую возможность, но это не потому, что у гауптштурмфюрера Росслинга, представляющего здесь нашу службу, отключилась связь. Я хотела бы получить вашу санкцию, не информируя его предварительно. Вопрос касается последней операции, когда был уничтожен наш агент, внедренный в советское посольство.

– Рейхсфюрер крайне недоволен, Гейдрих в бешенстве, – ответил Шелленберг. – Росслинг – его протеже, и он чувствует себя уязвленным лично. Советскому агенту под псевдонимом Эльза удалось перехитрить его человека. Гейдрих никак не может с этим смириться и назначил расследование.

– Советский агент под псевдонимом Эльза – это бывшая княгиня Екатерина Белозёрская, в девичестве Опалева, воспитанница княгини Алины Николаевны Белозёрской, убитой большевиками в Екатеринбурге в июле 1918 года. Неужели Росслинг не доложил? – Маренн искренне удивилась. – Эта дама хорошо известна моей подопечной княжне Шаховской, так как та долгое время считалась невестой сына княгини Белозёрской, Григория, генерал-лейтенанта русской армии, но женился он в восемнадцатом году не на Маше Шаховской, а как раз на той самой Екатерине Опалевой, которая числится в советских спецслужбах под псевдонимом Эльза. Мария Шаховская лично узнала Опалеву, когда та приехала в Хельсинки, и я сообщила об этом Росслингу. Почему он не информировал, мне непонятно, – Маренн сделала паузу, Шелленберг молчал, ожидая, что она скажет дальше, чувствовалось, что он неприятно удивлен. – Не знаю, какую игру ведет Росслинг, – продолжила она, – какую выгоду ищет, но мне думается, он также не довёл до сведения начальства, каким образом Эльзе удалось его обставить.

– Он доложил о неком глубоко законспирированном лице, которое было неизвестно ни ему, ни сотрудникам бюро Канариса, личный агент Эльзы, сыгравший свою роль, когда, казалось бы, все пути были отрезаны. Это очень опытный сотрудник НКВД, сейчас Росслинг занимается его допросами, чтобы собрать как можно больше информации.

– Собрать информацию? С кого? – Маренн возмутилась. – Он об этом докладывает вам, штурмбаннфюрер?

– Нет, Росслинг работает напрямую с Гейдрихом, он докладывает ему, а группенфюрер сообщает мне.