Прыжок

Валентин сделал шаг, другой. Нагнулся, взял фал Криди, потянул.

Никакого эффекта.

Фал зацепился за уцелевший эмиттер.

Надо пройти двадцать с лишним метров, вытянуть кота, потом помочь ему вернуться в шлюз – если он без сознания. Проверить, закреплен ли кабель на той стороне, а если нет – закрепить.

Горчаков сглотнул.

Мир в оттенках черного кружился вокруг, насмехаясь. Двадцать метров? Балбес, это двадцать парсеков. Двадцать тысяч лет. Вся Вселенная. Ты никогда не дойдешь…

– Командир, как вы себя чувствуете?

Горчаков вздрогнул и сфокусировал взгляд. Рядом, в одном из их корабельных скафандров, стоял… стоял Ян!

Голова соргосианина была вытянута вперед куда сильнее, чем у людей, он буквально упирался носом в прозрачное забрало. Надеть шлем, наверное, представляло для него серьезную проблему, не меньшую, чем всунуть копыта в ботинки.

Но он стоял рядом с Горчаковым и даже придерживал его за руку.

– Плохо, – признался Валентин. – Мне хочется убежать.

– Спускайтесь, – спокойно сказал Ян. – Я помогу Криди.

– Не хочу внутрь! – возмутился Горчаков. – Хочу в вечность. В ничто!

– Как угодно, – покладисто сказал Ян. – Но вам надо сказать об этом старпому. Правильно? Вы должны передать командование. А потом можно в вечность.

Ян был прав, и Горчаков вздохнул.

– Верно. Я на минутку.

Он занес ногу над краем люка, шагнул в него, будто в колодезь, вектор гравитации сменился (кажется, и Ян пихнул его в спину). Голова на миг закружилась, мир внезапно обрел краски, объем и реальность.

– Дрянь! – закричал Горчаков, отшатываясь от люка. – Какая там дрянь!

Руки задрожали, едва он вспомнил, как нащупывал нож.

Матиас и Соколовский, оба в скафандрах, разумеется, оттащили его вглубь шлюзовой. В дверь на миг заглянул Ян, сказал:

– Иду за Криди.

И исчез.

– Осторожнее, Ян! – крикнул Горчаков. – Эта дрянь затягивает тебя!

– Какая дрянь? – отозвался Ян.

– Ничто. Пустота. Червоточина. Это сводит с ума!

Матиас и Лев напряженно смотрели на Валентина.

– Ну, я пока ничего… – ответил Ян. – Сообщу, как только что-то почувствую… слушайте, а ведь я стал первым жителем Соргоса, вышедшим в открытый космос!

«Это не космос, балбес!» – захотелось выкрикнуть Валентину.

Но он сдержался. Задышал медленнее и спокойнее, восстанавливая дыхание, воздух был перенасыщен кислородом.

– Уже не тянет спрыгнуть с корабля? – спросил Матиас.

– Никогда больше не выйду в червоточине, – выдохнул Валентин. Матиас неохотно отпустил его плечо. – И вам не позволю! Зачем вы послали туда парня?

– Потому что он не человек, – ответил Лев. – Я подумал, что эффекты червоточины разнятся для разных видов. Криди держался гораздо лучше вас, уж извините. Значит, Ян…

– Мог сразу слететь с катушек!

– Да, – признал доктор. – Или, наоборот, воспринять мир за обшивкой совершенно спокойно.

– Вытащил Криди, – сообщил Ян. – Он что-то бормочет, но цепляется за меня. Несу его назад.

– Ты в порядке? – спросил Горчаков.

– Да, – кажется, Ян даже смутился от собственного ответа. – Жутковато немного, но интересно.

– Что с кабелем? – спросил Валентин.

– Криди его закрепил, прежде чем сорвался. Я подергал, проверил. Он намертво приклеен к выводу сломанной антенны.

Им пришлось подождать еще две минуты, прежде чем Ян спустил Криди в люк. Кот почти сразу начал дергаться и ругаться, на своем языке, но с такой экспрессией, что стало ясно – он в порядке. Ян спустился следом, и Матиас немедленно закрыл люк.

– Тебе не хотелось спрыгнуть? – спросил Валентин.

– Нет, – просто ответил Ян. – Вот шлем бы снять, я натер себе нос о стекло.

Шипел воздух, наполняя шлюз. Горчаков переключил связь на Марка и спросил:

– Почему ты меня не позвал? Не окликнул?

– Командир, прослушайте запись, – ответил искин. – Я на вас орал минуты три. Вы будто не слышали.

– Не слышал, – признался Горчаков.

Индикатор на стене загорелся зеленым, и он стал снимать шлем. Криди сидел на полу, тряс головой и временами что-то шипел вполголоса. Потом сказал:

– Извините. Обычно я не позволяю себе подобных выражений…

Лев с удовольствием развалился в кресле, глядя, как Горчаков достает из капитанского бара коньяк. Сказал:

– Даже не стану протестовать, Валентин.

– Я и не ждал… – Горчаков щедро налил коньяк в четыре бокала, сел напротив доктора. Вообще-то в малой кают-компании их было шестеро, но Ксения сразу же покачала головой и взяла стакан воды, а Уолр, поколебавшись, вообще отказался от напитков.

Матиас и Мэйли взяли свои бокалы без возражений.

Был, разумеется, и еще один участник совещания – Марк.

– По русской традиции – не чокаясь, – сказал Валентин. – В память об Анне Мегер. Она была великолепным пилотом и хорошим человеком. Мы запомним ее именно такой, а не тем, кем или чем она стала.

Все отпили по глотку.

Валентин помолчал несколько мгновений, потом продолжил:

– Давайте подытожим ситуацию. Мы потеряли двух членов экипажа. И если потеря Лючии болезненна для нас морально, то потеря Мегер оставила серьезную брешь в экипаже.

– Но девочка жива, – сказала Мэйли.

– Да, но она больше не наша девочка и не член команды. Хорошо, что изначально не самый важный. Что будем делать с пилотом?