Провидица

– Наказать за то, что она вообразила, будто была в том самолете! – Он разразился смехом.

От злости и недоумения у Сэм сжалось сердце.

– Гадкая! Гадкая! Гадкая!

Дубинка замолотила по сцене. Бах-бах-бах! На сей раз сильнее и с явной угрозой.

– Так кого нужно наказать?

– Маму Ники! – ответил хор детских голосов.

«Прекратите это. Немедленно остановите. Прогоните его отсюда. Разве вы не видите, что он сумасшедший?»

– Мы можем поколотить ее дубинкой! – завизжал Панч. А потом исчез из вида. – Или можно…

Он появился снова.

Но теперь на нем была черная балаклава с прорезями.

Сэм попыталась отпрянуть, хотела упасть на ковер, но ее прижало к чему-то, к чему-то твердому… Нет, к мягкому. «Диван», – поняла она.

Сэм увидела сквозь прорезь его растянутые в улыбке губы, а потом Панч подмигнул ей, и вдруг его левый глаз вывалился, упал на пол, покатился по ковру, задребезжал по голым доскам, ударился о плинтус и понесся дальше, грохоча, как пушечное ядро.

Дети разразились смехом.

И тут Панч поднял с пола сцены что-то блестящее, металлическое.

Ее пробрала дрожь.

Дробовик.

Он быстро прицелился в нее.

– Нет! – закричала Сэм.

Она увидела струю пламени, вылетевшую из ствола, почувствовала, как ей обожгло щеку.

Свет погас, и на мгновение она погрузилась в темноту, липкую, приторную темень, давившую ей на глаза, на уши, проникавшую в рот. Потом над нею появился ряд красных цифр, и Сэм испуганно вздрогнула: очень уж они были яркие.

04:15.

Темнота приобрела красноватый оттенок, словно бы свет кровоточил. Сэм услышала рядом громкий храп, булькающий звук, снова храп. Потом голос Ричарда:

– Что случилось?

Она ощутила прохладный ветерок. «Сон, – подумала она. – Это всего лишь сон».

04:16.

Свет лился от часов, словно кровь в ванну. Ричард снова подал голос:

– Да что за хрень такая?

Сэм услышала, как он шарит рукой по постели. Затем раздался громкий лязг и звук льющейся воды.

– Черт.

Щелчок выключателя, и свет на мгновение ослепил ее.

– Елки-палки, – сказал муж.

Он смотрел на потолок, по которому во всех направлениях расходились трещины, словно морщины на старушечьем лице.

Словно трещины в стекле, пробитом пулей.

Прямо у нее над головой на потолке не хватало кусочка штукатурки. Сэм вдруг почувствовала в щеке невыносимую боль. Осторожно приложила к этому месту руку, нащупала твердый комочек.

Ричард в ужасе выпрыгнул из кровати:

– Потолок сейчас, на хрен, рухнет. Бежим отсюда!

Он натянул на себя халат, Сэм тоже выбралась из постели, надела халат. Казалось, что потолок двигается, дышит, проседает; прямо у них на глазах стали появляться новые трещины. Словно бы кто-то изо всей силы швырнул сваренное вкрутую яйцо и скорлупа целиком покрылась трещинами.

– Туда попала вода после урагана, – пояснил Ричард, когда они вышли в коридор. – Строители недавно осматривали дом, говорили, что крыша протекает и на чердаке над нашей комнатой скапливается влага. Видно, когда мы включили центральное отопление, вода стала испаряться, и балки начали коробиться.

Они побежали по коридору и проверили комнаты Ники и Хелен.

– Ричард, в их спальнях безопасно?

– С виду полный порядок. Протечка как раз над нашей спальней, а больше вроде бы ничего не пострадало.

В свободных комнатах пока не было кроватей, поэтому они унесли вниз, в гостиную, простыни и одеяла и устроились там на двух диванах. Ричард затопил камин, а Сэм улеглась на диван, закуталась в одеяло и постепенно успокоилась: ее сердце перестало наконец биться как сумасшедшее. Она смотрела на пляшущие язычки пламени. Смотрела, как они медленно затухают и умирают, а за окном тем временем уже занимался рассвет.

13

Ледок похрустывал у нее под ногами. Сэм потерла руки: на пронизывающем ветру пальцы мерзли. Солнце низко висело на небе над Саут-Даунсом, такое бледное и слабое, словно его оставили там на всю ночь. Внизу бежала река, темная, как страх, который пронизывал ее сердце.

Сэм осторожно потрогала порез на щеке, посмотрела на палец: ранка почти зажила. Раздался приглушенный хлопок, похожий на взрыв бумажного пакета, потом еще один. Она повернулась и увидела Ники – мальчик бежал по газону к маленькому серому пушистому шарику, который бился на земле.

– Он жив, папа! Он еще жив!

Ники опасливо протянул к шарику руку, потом отпрыгнул в сторону. Сэм неодобрительно посмотрела на Ричарда, спешившего к сыну с ружьем в руке. С таких лет уже учит мальчика стрелять. Обещал подарить Ники ружье, когда тому исполнится девять. Убийство животных. Охота. Изменится ли когда-нибудь мир к лучшему, если поощрять в детях первобытные инстинкты? С другой стороны, глупо их не замечать, делать вид, что в наше время эти инстинкты уже больше не существуют. Выбор за родителями. Сколько раз приходится делать выбор, воспитывая ребенка. Сколько принимать решений, которые могут изменить детей или же серьезно повлиять на них. И кто, черт возьми, имеет право решать за других?

Сэм посмотрела на свой «ролекс». Пять минут второго.

– Ричард, – позвала она. – Пошли перекусим.