Провидец Энгельгардт

Естественно, что каждой бабе хочется быть большухой, и они подзуживают своих мужей на раздел. «Непременным результатом раздела должна быть бедность. Почти всё нажитое идёт при разделе на постройку новых изб, новых дворов, амбаров, овинов, пунь, на покупку новых корыт, горшков, чашек, «ложек» и «плошек». Разделились «богачи», и вот один «богачёв» двор обыкновенно превращается в три бедных двора. Пока в семье были три мужика, на зиму могли дома оставить одного для ухода за скотиной и пр., а двоих отправить на заработки в Москву. И дом сохранён, и скот, и денежки есть для уплаты податей и пр. А при разделе в каждом дворе мужик должен оставаться на зиму дома, на заработки нельзя отпустить никого, денег нет, приходится продавать хлеб, а самим голодать, появляются недоимки, необходимость закабалять себя летней работой на помещика или кулака, а значит, ещё большее запустение в хозяйстве. Говорят, что все разделы идут от баб. Поговорите с кем хотите. И поп вам скажет, что разделы – величайшее зло и идут от баб… И волостной, и писарь, и сотский – все начальники скажут, что разделы – зло… И мужик каждый говорит, что разделы – зло, погибель, что все разделы идут от баб…»

Кажется, порядки в русской деревне будто специально были призваны опровергнуть учение Карла Маркса. У того в основе всего лежит экономика, над которой возвышается определяемая экономическими отношениями надстройка. А у русских стремление «жить по своей воле» неизменно брало верх над соображениями экономики: «пусть будет и хуже, зато в своём углу». Вот такой он был, русский крестьянин: хотел жить по-своему, но понимал, что земля может быть только общинной собственностью.

Вот Энгельгардт и говорит: раз земля должна быть общей, то в идеале и хозяйствование на ней должно стать совместным:

«Всё дело в союзе. Вопрос об артельном хозяйстве я считаю важнейшим вопросом нашего хозяйства. Все наши агрономические рассуждения о фосфоритах, о многопольных системах, об альгаузских скотах и т. п. просто смешны по своей, так сказать, лёгкости.

У меня это не какое-нибудь теоретическое соображение. Занимаясь восемь лет хозяйством, страстно занимаясь им, достигнув в своём хозяйстве, могу сказать, блестящих результатов, убедившись, что земля наша еще очень богата (а когда я садился на хозяйство, то думал совсем противное), изучив помещичьи и крестьянские хозяйства, я пришел к убеждению, что у нас первый и самый важный вопрос есть вопрос об артельном хозяйстве. Каждый, кто любит Россию, для кого дорого её развитие, могущество, сила, должен работать в этом направлении. Это моё убеждение, здесь в деревне выросшее, окрепшее».