Провидец Энгельгардт

Допустим, царь услышал мольбы крестьян и передал бы помещичью землю крестьянам. Причём не лишил бы их вовсе земли, а оставил бы каждому столько земли, сколько тот может обработать своими силами, без использования наёмного труда. (Именно так поступили после Февральской революции 1917 года крестьяне деревни помещика Михаила Пришвина). Что бы стали делать бояре и прочие господа? (Я уж не говорю о том, что царь едва дожил бы до конца дня, когда он подписал бы соответствующий манифест.) Служить по принципу «Землю попашет, попишет стихи»? Хотя и Энгельгардту было понятно, что при таком положении чиновничества государство вряд ли устоит:

«Представьте себе, что все интеллигентные люди были бы люди вольные, занимались бы своими делами, своими хозяйствами и только в случае нужды, временно, нанимались бы на службу в чиновники. Неурожай, торговый кризис, дороговизна – пропасть желающих послужить для того, чтобы перебиться, пока поправятся дела. Урожай, хорошо идут всякие торговые и иные дела – нет никого, во всех департаментах и канцеляриях пусто. Ну, как же бы шла тогда служба? А ведь помещичья «grande culture» находится в таком именно положении».

И всё же у Энгельгардта на всё это есть готовый ответ, не менее утопический, чем крестьянские представления об идеальном государственном устройстве России:

«Газеты, большие журналы предсказывали, что вследствие войны, вследствие выпуска бумажек и падения кредитного рубля цены на всё подымутся, что цена говядины может дойти до 60 копеек за фунт – давай-то, Господи? Вашими бы устами мёд пить – и чиновники очутятся в несчастном положении. И отлично бы: нечего будет есть – землю пахать станут».

Впрочем, он тут же предлагает и более мягкое решение:

«А ежели и не будут пахать – пусть так живут, мы и платить будем, лишь бы только они нам не предписывали, не определяли, куда нам плевать, направо или налево».

Кто эти мы, что станут платить боярам и чиновникам, которые перейдут на положение пенсионеров? Это земледельцы. Получив земли вдоволь, они настолько разовьют производительные силы страны, что хватит денег и на содержание бояр, освобождённых от земли, и на многое другое. Ведь писал же Энгельгардт, ссылаясь на собственный опыт, как можно поднять производство хлеба в их местах:

«В два посева выручено на 536 рублей с пустака, который давал всего по 6 копен плохого сена (на 6 рублей)/ А сколько у нас таких пустошей стоят непроизводительными в одной только Смоленской губернии! Куда ни поедешь, везде пустоши и пустоши с самой скудной растительностью. Какое количество хлеба производилось бы, если бы эти пустоши распахивались!.. Распахать эти пустоши может только мужик…»

Но ведь такие пустоши – по всей России! Какое же неисчислимое богатство будет получено при их освоении! Хватит денег и на пенсии боярам. А если ещё и государь немного приплатит боярам, то они будут служить ему по-прежнему: ведь это всё люди грамотные, языкам иностранным обученные, зачем же терять такие ценные кадры?

Ну, а если милость царя насчёт земли крестьянам было, но господа её спрятали?