Проучить мажора

— Заблудился, парень? — за моей спиной раздается женский голос.

Оборачиваюсь и буквально напарываюсь взглядом (потому что стоит она очень близко) на незнакомку в… Догадались в чем? Ну, конечно, в цветастом халате.

На вид ей хорошо за тридцать, и отсутствие макияжа особо подчеркивает возраст. Рыжие, отдающие медью волосы торчат по сторонам непослушными кудряшками, а на ногах красуются лакированные резиновые калоши.

— Нет, я просто жду свою знакомую, — справившись с первым шоком от эпатажной внешности женщины, отвечаю я.

А затем торопливо отступаю на несколько шагов назад.

— Айда ко мне, чаем напою, — она хищно улыбается, обнажая далеко не самые идеальные зубы. — Че на улице-то торчать?

Незнакомка затягивается сигареткой, которую до этого перекатывала меж пальцев, и игриво мне подмигивает.

— Эм… Спасибо, но я, пожалуй, откажусь… У меня тут дела еще…

— Да ты не боись, — женщина продолжает напирать, и я невольно пячусь назад. — У меня чай волшебный, с крапивой — мигом мужскую силу повышает, — она сгибает руку в локте и недвусмысленно демонстрирует сжатый кулак. — Меня, кстати, Ларисой зовут. Можно просто Ларой.

Помните, тогда в клубе меня шокировал Машкин напор? Так это, оказывается, еще цветочки были. Ягодки вот они — в виде домогающейся рыжеволосой бестии бальзаковского возраста. И что мне, блин, делать?

— Лариса, — вздрагиваю, уперевшись задом в капот машины, — вы уж извините, но я к вам чай пить не пойду. Мне еще в отель заселиться надо, а то на улице придется ночевать.

— Какой еще отель? — она придвигается так близко, что мне приходится сесть на капот, дабы избежать соприкосновения с ее внушительным бюстом. — У нас в поселке отелев нету. Была гостишка в девяностые, но дак закрылась уже давно.

— Как закрылась? — я шумно сглатываю.

— Тут вишь, какое дело, — Лариса выпускает тонкую струйку дыма мне в лицо и пошло облизывает губы. — Села нынче мрут как мухи. Народу город подавай. Да и гости к нам больше ехать не хочут. Так что без надобности она, гостишка эта. Вот и закрылась.

— Ясно, — киваю я, с ужасом ощущая, как Ларисина ладонь ложится на мой живот поверх футболки.

— Но ты, парень, и у меня переночевать можешь. Я гостеприимная. Витек все равно в командировке, а дети ужо спать легли…

Твою ж мать…

У нее тут и муж с детьми имеется?! Обалдеть можно! И это я еще себя развратным считал? Ну капец тут, конечно, нравы в этом Сентябрьске! Хоть стой, хоть падай!

Глава 22. Это че, парень твой?

Маша

«О, Машка, здорово!», «Смотрите, ребят, Зайцева прикатила!», «Какие люди в Голливуде!» — раздаются приветственные возгласы, и я с широкой улыбкой на губах вклиниваюсь в компанию старых знакомых.

Если честно, появление в родном поселке для меня всегда немного стресс, а сегодня — тем более. Во-первых, из-за непростых обстоятельств моего визита, а, во-вторых, из-за человека, которого я меньше всего на свете хотела бы видеть и который, по иронии судьбы, сейчас стоит прямо напротив меня.

— Машулька, привет, — Руслан делает шаг навстречу и по-хозяйски протягивает ко мне руки, явно намереваясь обняться.

— Клешни убрал, Бубнов, — неприязненно отшатываюсь назад. — И дистанцию соблюдай. А то меня сейчас стошнит.

Очевидным минусом жизни в Сентябрьске является эффект деревни: здесь все друг друга знают. Поэтому избежать регулярного созерцания опротивевшей физиономии бывшего не представляется возможным. У нас с Бубновым общие друзья, общее место тусовок и даже общая корова. Но об этом позже.

— А ты все такая же дерзкая, да, конфетка? — парень нагло скалится, и я с трудом подавляю порыв съездить ладонью по его мерзкой роже.

Надо же, когда-то я с ума сходила от этого откровенно безвкусного прозвища. Млела, когда Руслан меня так называл. Сейчас же слово «конфетка» не вызывает во мне ничего, кроме острого желания проблеваться. Какое счастье, что я разлюбила этого козла!

— А ты все такой же подонок, да, сладкий? — пародируя его фальшивую улыбочку, отзываюсь я.

— Я все такой же любящий и преданный тебе пес, — ничуть не обидевшись, усмехается он.

— Ну да! — саркастично восклицаю я. — Это ты, значит, из великой любви ко мне другую трахал?! А я дура не поняла сразу! Думала, предательство, а, оказывается, преданность!

Во мне вновь закипает притупившаяся временем ядовитая злоба.

— Маш, да я же говорил…

— Брейк, ребята, брейк, — вмешивается в нашу сварливую перебранку Леха Сорокин. — Хорош собачиться, надоели уже!

Так получилось, что Сорокин и для меня, и для Бубнова по-настоящему близкий друг. Вот уж кто действительно по горло сыт нашими разборками. Помнится, после болезненного разрыва я звонила Лехе и часами жаловалась на ненавистного бывшего. Подозреваю, что Руслан занимался примерно тем же.

— Лех, ну а че он опять лезет? — грустно оттрюниваю губу. — Прям с порога настроение портит!

— Рус, не лезь к ней, — нарочито строгим тоном заявляет Сорокин, оглянувшись на Бубнова, и, когда тот, закатив глаза, отходит в сторону, вновь переводит взор на меня. — Ну че, подруга, с приездом, что ли?

— Ага, — киваю я, радостно повиснув на его шее.