Проучить мажора

— Смотри, как бы твоего благоверного Лариска не увела, — хмыкает Леха, мгновенно спустив меня с небес на землю. — А то вон, как заобщались.

Перевожу взгляд на Толмацкого и в ужасе расширяю глаза. Лариса Сидорова — наша местная шлюхенция. Думается мне, мужиков, которые еще не побывали в ее постели, можно пересчитать по пальцам одной руки. Очень хочется верить, что к их числу относится и мой отец, но тут уж, как говорится, одному богу известно.

Обладая довольно заурядной внешностью, Лариска притягивает представителей мужского как магнит. А еще она очень сердобольная: никому не отказывает. Каких только слухов про нее не ходит, а ей хоть бы что: знай себе дымит и виляет задом. Никого и ничего не стесняется. Даже собственного мужа, дядю Витю, не стыдится. Не факт, конечно, что он в курсе ее похождений… Но догадки-то по-любому есть? Не может же быть так, что весь поселок знает, а он нет?

— Ладно, ребят, еще поболтаем, — махнув на прощанье приятелям, пулей устремляюсь спасать Толмацкого.

А то он, бедняга, уже на машину залез. Видать, прессует его Лариска неслабо. Ну еще бы! Такой лакомый кусочек в ее сети попался! Нет, Стаса тут без присмотра оставлять нельзя — уведут и изнасилуют. Глаз с него не буду спускать!

Глава 23. Из нас двоих я более безгрешен.

Стас

— Теть Ларис! Здасьте! — голос Машки спасительной трелью пронзает неловкость, образовавшуюся между мной и рыжеволосой обольстительницей в калошах. — А Стас со мной!

Она хватает меня за руку и в буквальном смысле сдергивает с капота, притягивая к себе. Так торопливо и порывисто, что мне с трудом удается сохранить равновесие и не брякнуться лицом в траву.

— Привет, Машка, — Лариса делает очередную затяжку и слегка щурит глаза, оглядывая девушку. — Че-то ты зачастила в последнее время. Никак за родственничками заскучала?

— Да, заскучала, — кивает Зайцева. — Вы, кстати, не знаете, где они? А то стучу-стучу — никто не открывает.

— Ну дак у Поляковых они, ко свадебке хлопочут, — отвечает женщина, а затем, уловив на Машкином лице выражение растерянности, усмехается. — Ты не слыхала, что ли? Вадим с Верочкой завтра женются. Весь поселок гулять будет, да и из города гости пожалуют.

— Вадим с Верой женятся? — тупо переспрашивает девчонка, явно пребывая в шоке. — Завтра?

Уж не знаю, кто такие эти Вадим и Вера, но новость об их браке Машу будто совсем не радует. Наоборот, она как-то резко становится хмурой и озадаченной, будто двухзначные числа в уме перемножает.

— Ну я ж говорю, завтра, — немного раздраженно повторяет Лариса, стремительно теряя к нам интерес. — Все, Машка, я пошла, делов у меня немерено. А ты, — она вновь переводит взгляд на меня, — коли надумаешь, приходи. Ни чая, ни кофея для тебя не пожалею.

— Спасибо, — бурчу себе под нос, чувствуя, как Машка за локоть утягивает меня в сторону.

Она вся какая-то напряженная и взвинченная, и я тоже вслед за ней начинаю нервничать.

— Ты знала, что у вас в поселке нет отелей, да? — злобно шиплю я.

— Стас, ну ты как с Луны свалился, — Зайцева разводит руками. — Конечно, блин, нет! У нас продуктовых магазином раз-два и обчелся, а ты про отели спрашиваешь…

— И где я ночевать должен? В машине, что ли? — мрачно интересуюсь я.

М-да, поездка из просто неприятной медленно, но верно превращается в катастрофу.

— Ну почему сразу в машине? Можешь у нас переночевать, — кивком головы она указывает на дом своих родителей. — Можешь у Лариски. У нее, кстати, пакет проживания более обширный: туда и ночной секс, и утренний стыд входят.

На Машкиных губах появляется осторожная, но пропитанная ехидством улыбочка.

— Ты в курсе, что у нее дети есть, да? — качаю головой я.

— Да, двое. Полинка и Кирюшка. Славные ребятки, между прочим.

— И че, она прям при них, что ли? — потрясенно уточняю я.

— Ну, не при них уж, наверное, — пожимает плечами Маша. — Другая комната есть. Закрывается, и пошла жара.

— А как же муж?

Почему-то столь откровенное женское распутство никак не укладывается у меня в голове. Я всю жизнь думал, что это только мужики могут трахаться направо-налево, а у женщин типа все иначе: им какие-никакие чувства нужны. А на деле оказывается, что я всерьез заблуждался. Ларисе, например, эти чувства даром не сдались. Ей мужскую силу подавай. Она же за этим ко мне подошла.

— А что муж? Может, он ее любит? — предполагает Зайцева.

— Настолько любит, что измены прощает? — недоумеваю я.

— А ты бы не простил?

— Зарекаться не хочу, но… Вряд ли, — подумав, отвечаю я.

— Выходит, и сам не изменял? — напирает девчонка.

— Никогда, — уверенно произношу я.

— Потому что никогда не состоял в отношениях? — подтрунивает она.

— Бессмысленно вступать в отношения, если не чувствуешь, что человек может стать для тебя единственным.

Маша замолкает, очевидно, размышляя над моими словами, и в этот момент кажется невообразимо милой. Ее лицо приобретает выражение ангельской невинности, каштановые волосы спутанными волнами обрамляют тонкие плечи, а хрупкие ключицы притягательно выступают под смуглой кожей…

— Эй, Толмацкий, мои глаза выше!