Против течения

– Я не развлекаюсь. Как я вам завидовал, ты бы знала!

– Ты – нам?

– Я – вам. Лёшке твоему завидовал. Он на тебя только посмотрит, а ты и поплыла. Так смешно ревновала его.

– Я не понимаю. Вы же с Валерией?..

– Мы же! Много ты знаешь.

– Мне казалось…

– Я ее боготворил. Но ты представь, каково это, жить с женщиной, которую ты хочешь, а она… Марин, ей это вообще не нужно было. Сначала она детей хотела, потом, когда девчонки родились… Она это называла – гимнастика. А мне не гимнастикой с ней заниматься хотелось – любовью, понимаешь?

– Так она что же?..

– Вот именно. Сломалось в ней что-то, еще в юности.

– Господи!

– Знаешь, чем она зарабатывала? До нашей с ней встречи? Очень дорогая женщина была, высшего класса. Женщина-удача. Потом – все, сказала, хватит. Денег я заработала, хочу семью, детей. Только вот с детьми не получалось – долго старались.

– Как это – женщина-удача?

– Читала, в Древней Греции гетеры были? Аспазия, Таис Афинская, как у Ефремова? Гетера – значит спутница. Вот и она была такой спутницей – той, что дорогу указывает. Она карьеру – что карьеру, судьбу! – устраивала тому, кто с ней был. Никаких связей не надо было, никаких денег, если она рядом. Но жестко все обговаривала: сколько вместе, чего он хочет, за любовь отдельная плата была. Договор кончался – все. Я полгода ее с кем-то делил, потом только рассказала. Валерия все мне дала, грех жаловаться. Кроме самого главного. Не было в ней любви ни капли. Ни любви, ни тепла. Жена, друг – это да. Хороший друг. Но не возлюбленная, понимаешь? Поэтому и женщины всегда были на стороне, и она на это глаза закрывала. Так и жил, пока ты… Пока вы с Алексеем не появились. Тут-то и понял, чего мне не хватает.

Марина молчала, нахмурив брови: «Так вот оно что. Надо же, Леший-то прав оказался».

– А ты знаешь, как мы с ней познакомились? Ты удивишься – у нас с тобой гораздо больше общего, чем ты думаешь.

Анатолий мрачно брел по Крымскому мосту и чувствовал себя таким же старым, как этот мост. Мост его словно зачаровал – он ходил по нему уже целый час и никак не мог вырваться. Собственно, идти ему было некуда. Полгода назад он, наконец, демобилизовался и вернулся домой, в небольшой городишко дальнего Подмосковья – к разбитому корыту. Мать умерла, старший брат допился до белой горячки, а жена Верка, устав ждать, бросила его и уехала в Москву. Пару месяцев и он пил, не просыхая, с такими же алкашами, как брат. Душа горела! Он вернулся с войны, о которой и знать никто не знал. С него взяли подписку, и он молчал, как в танке, но по ночам задыхался от кошмаров, рычал и бился лбом о стену, вспоминая сожженные напалмом вьетнамские джунгли и грохот советских ракетных установок. Как жить, он не понимал. Он не знал такого термина: «посттравматический синдром», да если б и знал – чем бы это ему помогло?

По-хорошему, надо бы доучиться – но все валилось из рук. Его выгоняли то с одной работы, то с другой: там подрался, там разбил машину – он заводился мгновенно, круша все вокруг, а сила у него была немереная. Потом вдруг решил, что надо разыскать Верку – зачем, и сам не понимал. Они поженились сразу после школы – Вера пришла к ним в восьмом классе, и после долгой разлуки он плохо помнил, как выглядела сбежавшая жена. Помнил что-то светленькое и мелкое.

Но так хотелось… Даже не секса, нет! Хотя и этого тоже, но тут-то проблем не было: девчонки определенного сорта на Анатолия так и вешались. Правда, быстро сбегали, после того как узнавали его бешеный нрав. Ему так хотелось любви, понимания, ласкового взгляда! Так хотелось забыться, уткнувшись в мягкую женскую грудь – чтобы теплая рука гладила по голове и утешала: «Все пройдет, мой мальчик! Все пройдет!» Почему-то он решил, что Верка, увидев его, сразу одумается и они, взявшись за руки, уйдут вместе… Куда, он еще не придумал. Главное было найти Верку!

Он раздобыл адрес у ее подруги и поехал в Москву. Сначала для храбрости выпил, прямо на вокзале, потом еще немного и, когда заявился к Верке в Южное Бирюлево, был уже довольно сильно пьян. Ему никто не открыл, и он долго стучал кулаками в дверь, классически крича: «Верка! Открой! Твой муж пришел!» Соседи вызвали милицию, он подрался, и его забрали в ментовку, откуда его выручила та же Верка – ей сообщили соседи. Слегка присмиревший, он угрюмо ел борщ у нее на кухне, шмыгая разбитым носом, а Веркин новый мужик нервно курил на лоджии. Верка – действительно светленькая и мелкая – нисколько Анатолия не боялась. Характер у нее был легкий, но сильный. Они долго разговаривали, сидя рядышком, и в конце концов Анатолий таки уткнулся носом в ее мягкий живот: Верка была на пятом месяце. Она погладила его по голове и сказала:

– Вот видишь, как нескладно все получилось. Уж ты прости меня. А у тебя все наладится, правда. Поезжай домой.

– Да ладно, – сказал он и пошел к двери.