Против течения

Хорошо, когда рядом с творцом была женщина, способная держать его в руках и заряжать энергией, которой потом и «питалась» Валерия – через картины. Еще ей помогали старинные произведения искусства, особенно драгоценные камни, и Валерия одно время увлекалась коллекционированием всякой антикварной мелочи. Так она разделила свою жизнь на две половины: одни мужчины давали ей средства к существованию, и на их деньги Валерия покупала жизненную силу, заключенную в живописи, помогая и тем, и другим добиваться успеха.

Анатолий поначалу страшно ревновал ее ко всем этим художникам и даже устроил однажды чудовищный скандал. Валерия смотрела на него и думала: что делать дальше? Она давно все про себя понимала, но до сих пор довольно удачно имитировала перед Анатолием и нежность влюбленной женщины, и страсть пылкой любовницы. Он так ей подходил, этот мужчина! Валерия его подобрала, как подбирают брошенного щенка. Отмыла, вывела блох, сделала прививки, выдрессировала: избавила от депрессии и вспышек ярости, вселила уверенность, научила сдержанности. Ей было хорошо с ним, с этим мальчиком: она была старше на двенадцать лет – на целую жизнь. Ей нравилось, что он немногословный и преданный. Анатолий сразу влюбился в нее, она же не могла никого любить и выбрала его в общем-то случайно. В чем-то они совпали, как две детали одной головоломки, а потом сроднились. Она знала: от него родятся хорошие дети. Здоровый, сильный, Анатолий даже не замечал, как Валерия потихоньку «подпитывается» от него, когда совсем «подводит живот».

Что же делать: рассказать ему все или?.. «Или» было целых два: можно было расстаться, не объясняя ничего, а можно было всю жизнь держать Анатолия в неведении, но это требовало уж слишком больших затрат энергии. Ей так нужен был друг, защитник, сообщник, если на то пошло! Валерия устала от одиночества, устала от себя самой. Она прекрасно понимала, что неспособна испытывать каких-либо человеческих чувств. Любовь, нежность, жалость – ей были недоступны. Только инстинкт выживания вел ее по жизни, и она порой страдала, вспоминая себя прежнюю – способность испытывать страдание сохранилась. В конце концов Валерия все рассказала Анатолию. Обманывать его не хотелось. Она чувствовала – он поймет, должен понять. Не зря же выбрала именно его. И он понял.

– Значит, все это время ты меня обманывала?

– Да, прости. Я неспособна любить. И чувствовать. Но ты мне нужен, очень. Это правда. Если ты решишь остаться, я никогда не солгу тебе и никогда не обращу против тебя свои способности, клянусь. Ты получишь все, что захочешь. Мы с тобой вдвоем – большая сила. Мы пробьемся, как трава сквозь асфальт. У нас будет все.

– Все? – Он невесело усмехнулся. – Все, кроме любви.

Валерия молчала – что она могла сказать?

– Ты хорошо притворялась.

– Да, это я умею. Надо же выживать.

– Так говоришь, я тебе нужен?

– Да. Если бы я… Если бы я могла! Я бы тебя полюбила. Именно тебя! Я знаю, что ты – мой мужчина.

– Да что ж такое! – Он с силой обнял ее и прижал к себе. – Бедная моя девочка.

И Валерия заплакала – впервые после того ноябрьского дня, когда с чемоданчиком в руках раздумывала, не броситься ли под трамвай. Толя пожалел ее! Пожалел! Ее, не способную любить, кормящуюся чужими жизнями и убившую уже троих человек! С душой черной, как полярная ночь, и со сломанными крыльями.

Так они стали пробиваться на самый верх. Валерия в полную силу пользовалась своими способностями, чтобы получить все, чего хотела. Настрадавшись, она решила, что дар дан ей в компенсацию за покалеченную судьбу, и тратила его в своих интересах, не стесняясь: ей казалось – весь мир ей должен. За все надо расплачиваться? Так она вперед расплатилась! Но каждый раз повторялось одно и то же – что-то получив, она другое теряла, и потери были весомей приобретений.

Несколько раз они лишались всего – начинать бизнес приходилось с нуля. К тому же, несмотря на безумно дорогое лечение, Валерия никак не могла забеременеть. И пока она не осознала, что жить сможет только когда начнет делиться с другими тем, что имеет – талантом, деньгами, удачей, – никакой жизни у нее не получалось. Все, что тебе дается – не тебе одному дается, надо помогать другим. И никакой дар не поможет, если в сердце у тебя обида, злоба и ненависть. Сколь глубоко твое ви́дение, настолько глубока должна быть и душа. На постижение этого ушли годы. А когда пришло понимание, жизнь вдруг и закончилась.