Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

Старуха закатила глаза в потолок. Видимо, размышляла, стоит ли признаваться. И, если стоит, то в чем именно.

— Это в Лихоборах, что ли? — наконец молвила она.

— Точно, в Лихоборах, — подтвердил следователь.

— Приглашала меня к себе одна. Так ведь горе у нее. Сноха-разлучница. С сыном разлучает родную мать…

— Добились своего? Теперь нет снохи, умерла.

— О господи! — вырвалось у Мишиной. На этот раз испуг был неподдельный. — Так ведь я не хотела! Об одном только молилась, чтобы сноха вырвала из своего сердца злобу и повернула душу свою к свекрови!

— А разве вы не желали снохе Валентины Сергеевны всяческих болезней? — сурово спросил Кашелев.

— Клянусь, нет! — со страхом произнесла Мишина. — Это Валентина просила, чтобы я наслала на сноху какую-нибудь порчу. Я отказалась. Тогда Верка…

Старуха вдруг осеклась, поняв, наверное, что сказала лишнее.

— Какая Верка? — ледяным голосом спросил Кашелев.

— Ры… Рыбина, — с трудом выдохнула Мишина.

Вероятно, из боязни, что ее обвинят в причастности к смерти Маргариты, Мишина рассказала, как в один из осенних дней, после того как не помогла ворожба в доме Велемировых, к Мишиной заявилась Валентина Сергеевна. В это время у старухи находилась ее соседка — Рыбина. Велемирова снова стала жаловаться на жену сына и завела разговор, как бы избавить Георгия от Маргариты. Она попросила Марию Семеновну испробовать какой-нибудь другой способ ворожбы. По словам Мишиной, Рыбина посмеялась над всем этим и сказала якобы, что нужно действовать по-другому.

— Что Рыбина имела в виду? — спросил Кашелев.

— А я почем знаю? — ответила старуха. — Дальше об этом они говорить не стали. Ушли.

— Вместе?

— Вместе.

— Не знаете, после этого Валентина Сергеевна общалась с вашей соседкой?

— Чего не знаю, того не знаю. Да вы сами Верку поспрошайте. После допроса Мишиной следователь снова зашел к участковому уполномоченному, расспросил о Рыбиной.

Ей было тридцать восемь лет. Работала контролером-браковщицей в Химках. Второй раз замужем.

— Бедовая бабенка, — охарактеризовал Рыбину участковый. — Закладывать любит. — Он выразительно щелкнул себя по воротнику.

Возвращаясь в прокуратуру, Кашелев размышлял о том, сколько еще дикости вокруг.

Взять хотя бы Мишину. Правда, было похоже, что она сама мало верила в свои «чудеса». Скорее всего, дурачила простофиль и обывателей, выманивая у них деньги. Однако, как могли люди, подобные Велемировой, уповать на какие-то потусторонние силы? Но дикость дикостью, а следователя в данном случае больше всего интересовало то, что Валентина Сергеевна не гнушалась ничем в достижении своей цели — избавления от снохи.

Пришел ответ на запрос из Пензы. Родная тетя Маргариты Евгения Павловна Ланина передала по просьбе прокуратуры письма, полученные в разное время от племянницы. Читать эти послания без волнения было невозможно.

«Дорогая тетя Женя! — писала Маргарита в 1950 году. — От всей души горячо благодарю за помощь, которой вы нас просто спасли. Мы дошли до того, что продали книгу «Поварское искусство» за пятьдесят рублей, потом Жора продал две своих стамески из набора за сорок пять рублей. Я-то знаю, как это было для него тяжело, потому что такой инструмент сейчас нигде не найти. К концу месяца у нас осталось всего два рубля 20 копеек. Вчера приехала с работы домой, а Жора сказал, что только что получил извещение о вашем переводе. Я в первую минуту даже расплакалась от радости…»

В этом же письме Маргарита, несмотря ни на что, вот так отзывается о муже:

«Мне говорят, что я неудачно вышла замуж, но я, тетя Женя, ни разу не пожалела об этом. Жора прекрасный человек, лучшего друга не может быть. Не знаю, что будет дальше, а сейчас я счастлива, что с ним. Правда, милая тетя Женя, если бы вы его узнали, то сами бы сказали это же. Он очень способный, талантливый, я твердо верю в него. Живем дружно, утешая и поддерживая друг друга…»

Другое письмо. И снова о том, какие испытания выпали на их долю: