Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

На следующий день Корзинкина сидела за столом в районной прокуратуре. Дежурный по станции Бурмистров охотно и обстоятельно отвечал на ее вопросы, рассказывал о себе.

— Госпиталь, в котором я лежал после тяжелой контузии, находился действительно в Курской области.

В начале 1945 года, примерно в феврале, к нам привезли тяжело раненного и сильно контуженного Владимира Миронова. Отчества его я не знаю, ни к чему было. Мы лежали в одной палате. И еще с нами было четверо раненых. С двумя из них я и сейчас изредка переписываюсь. Хорошие товарищи. Один был ефрейтором, а другой — лейтенантом. А Володя Миронов тогда находился в тяжелейшем состоянии. Он даже терял сознание, а иногда был сильно возбужден, забивался порой под кровать. Мы с товарищами часто вытаскивали его, вообще помогали сестрам ухаживать за ним, очень был трудный больной. В армии он был сержантом, контузию получил, как я слышал, подрывая немецкий танк. Пролежал он с нами месяц с небольшим и однажды сбежал из госпиталя. Больше я его так и не видел. А лечили нас, как сейчас помню, врачи Наталья Сергеевна — вот только фамилию ее забыл — и Виктор Иванович Величко…

— Но как же вы говорите, что больше не видели Владимира? — испугавшись, прервала Александра Мироновна.

— Да нет, это, я говорю, тогда не видел, не нашли его… А года три или, может, четыре назад у остановки трамвая я совершенно случайно заметил мужчину. Одежда на нем была совсем плохонькая, никудышная. Смотрю я на него и думаю: «Да это же Володя!» Подошел ближе и говорю: «Володя!» А он молчит. Я ему опять: «Володя! Ты что, не узнаешь? Здравствуй! Как живешь? Мы же с тобой вместе, помнишь, в госпитале были?» — «А-а, помню, помню», — ответил он. Я ему опять: «Ты ж Миронов Володя?», а он мне: «Ну, я…» А сам грустный такой стоит, потерянный.

Корзинкина положила перед Бурмистровым три фотографии разных людей. Тот надел очки и сразу указал на одну фотографию.

— Вот он! Как же не узнать! А что он, товарищ прокурор, бед, что ли, каких натворил? Больной же человек, что с него возьмешь…

Корзинкина коротко объяснила, в чем дело.

Бурмистров подписал свое объяснение и хотел было уходить, но Александра Мироновна, поблагодарив его и извинившись за беспокойство, сказала:

— Возможно, вас попросят приехать в суд в качестве свидетеля. Ваши показания очень важны. Они помогут объективно разобраться в этом запутанном деле.

— Приеду! — твердо пообещал Бурмистров и, вздохнув, добавил: — Да, чего только эта проклятая война не наделала!..

Через полчаса Александра Мироновна говорила по телефону с Лавровым.

— Как вы попали в этот район? — кричал Юрий Никифорович. — Говорите громче, я плохо вас слышу!

— Этот человек оказался здесь!.. Слышите? Он здесь! — повторяла Александра Мироновна.

— Вы установили?

— Да!

— Теперь все ясно?

В трубке что-то отчаянно затрещало, и вдруг все помехи куда-то исчезли. До Корзинкиной донесся ясный и спокойный голос Лаврова:

— Говорите, я вас слышу…

Она рассказала, как вела поиски Бурмистрова и чего добилась.

— Очень хорошо! А я вчера получил письмо горвоенкома. Он сообщает, что из военно-медицинского архива пришли документы на Миронова Владимира Сергеевича. Теперь все в полном порядке. Возвращайтесь поскорее.

— А никаких дополнительных поручений у вас ко мне нет? — спросила Корзинкина.

— Нет, нет, приезжайте!..

На другой день, сидя в кабинете Юрия Никифоровича, Корзинкина читала два новых документа, поступивших в ее отсутствие: письмо от горвоенкома и заключение специальной экспертизы, о которой Лавров сказал:

— Пока вы ездили, я привлек в качестве экспертов одного полковника и работника отдела народного образования. Они беседовали с Мироновым и вот, как видите, пишут: «Глазырин-Миронов имеет познания в воинском уставе, в устройстве танка и его действий, имеет некоторые знания по арифметике, географии, литературе, а также немецкому языку. Правдоподобно рассказывает о боевых действиях…» Слышите? — удовлетворенно воскликнул Лавров. — А ведь настоящий Глазырин был дефективным от рождения, нигде не учился и ничего из того, о чем сказано в этой бумаге, не мог бы знать. Заключение этой экспертизы подкрепляют показания граждан и другие материалы, имеющиеся у нас с вами.

— Что же, пусть Миронова подает заявление в суд? — спросила Александра Мироновна.