prose

Отталкиваться мне и не нужно вовсе... Nay… Я отталкиваюсь почти незаметно, под углом 45 градусов, так легко и плавно, как умею только я и еще, возможно, карикатурный гоголевский черт... 45 – это совершенный угол, ведь согласно последним исследованиям “угол наклона идеальных женских ягодиц суть 45,5 градуса” (Google search).

Я беру старт оттуда – чуть ниже девятиэтажки, на лестнице у крошечного гастронома... Там раскатисто и далеко звенели летом бетонные ступени (да, мне кажется я и сейчас вижу, как бежит вниз по лестнице этот маленький львовский счастливец)... Летом, в другое время года, но тогда же, тогда же, все в том же Раю, в один томительный бесконечно протяженный момент того бесконечного летнего дня...

“Беги, беги... И постарайся запомнить всё...”, – осторожно подталкивает меня мой Город. И этот летний день, и предвосхищение дождя (их впереди еще много, но только впереди – осенью) и запаха осенних листьев, и шороха их...

Мальчику суждено обрюзгнуть лет через 20… А затем Израиль скучая прикончит его – как сделал он это со многими... И в жарком ненавистном отсутствии воздуха, в песке и всепроникающей ближневосточной пошлости растворится бессмертная (бессмертная ли?) его душа... И не будет рядом столь любимых им в детстве домов...

Город все это знает... Но не в праве сказать, уберечь... Спасти и сохранить эту Душу... Изменить Судьбу...

“Зеркало насыщено июльским днем. Лиственная тень играет по белой с голубыми мельницами печке. Влетевший шмель, как шар на резинке, ударяется во все лепные углы потолка и удачно отскакивает обратно в окно. Все так, как должно быть,

ничто никогда не изменится, никто никогда не умрет.” (В. Набоков, “Другие берега”).

Я отрываюсь от земли, и лечу... Лечу... Пронзительный невыразимый восторг разрывает на части мою душу... Мозг взрывается мириадами ярких огней... Я – Бог... Я владею Вселенной... Да что там Вселенной... Самый Прекрасный на Земле Город – он мой... Мой... И я буду здесь всегда...

Сердце останавливается когда, набирая высоту, я пролетаю между электрическими проводами... Они искрят во влажном воздухе... Вот еще только одно мгновение леденящего душу страха... И теперь здесь только Я и мой Город... Провода и столбы призрачно мерцают где-то там, – далеко внизу...

Дождь... Воздух, который бывает только во Львове, и только во время (точнее даже – после) грозы...

Я никогда не смогу рассказать об этом – здесь надобно быть Набоковым... Или хотя бы – Лимоновым... Талант нужен... Большой талант... Очень большой литературный талант нужен, чтобы осмелиться написать о Львове...

Я совершенно не представлял себе тогда, что такое Женщина... Но я был столь безмерно, бесконечно счастлив...

Мера Лебега не смогла бы измерить мое счастье... Равно как и мера Жордана...

Великий поляк был моим соотечественником. Когда-нибудь я смогу его обнять... Я буду долго-долго жаловаться ему, кричать и плакать на его плече... Прости меня, Банах... Я предал Живопись... Предал Математику... Я предал Себя... А затем Израиль довершил дело предательства, убив мою душу...

Банах заплачет... А потом он начнет осторожно и терпеливо учить меня Математике... С самого начала... Не спеша... Ведь у нас с ним в запасе Вечность...

И еще рядом со мной будет мама... Теперь уже навсегда...

2016 г.

Трамвай через океан (фрагменты переписки с другом)

*

Д.,

Ты можешь приехать (if you want) 26-27 April. У нас будут holidays.

Л. обещала красивые “fireworks”, хотя я сомневаюсь (может быть, арабы их устроят :-(

*

Визу получил сегодня. Р. они уважают.

Похоже, я таки приеду...

*

- Ты гений!

- I know. Пожалуйста, объясни это остальным.

*

При наступлении Шаббата самолет приостанавливают (чтобы можно было спокойно прочитать молитву), затем переводят на автопилот (летчики – евреи). Поэтому, субботним рейсом лететь более опасно, но он должен быть дешевле.

*

Д., нам честно ничего не нужно. Кроме еды меня ничего не интересует в последнее время (убедишься сам, едва взглянув на меня), а этого добра здесь много. Ты тоже можешь поправиться здесь.

Будем кормить!

*

к.о.б.а.н.

Здоровеньки булы (когда булы?)

*

“Почему я не могу найти на карте ваших еврейских городов???” – You ask me!? “Наших” еврейских городов очень засекречены. Их нельзя уничтожить по отдельности. Если в...ебошат ядерную бомбу – подохнем все вместе, так и не “разгаданные”. Конфиденциально: Ж. живет в “городе” Гиватаим (“2 вершины”, переводится). Наше “мiсто” – Рамат Ган (“уровень сада (или зада?)”, smth. like this). Тель-Авив – “холм весны” (ты увидишь, тот еще холмик). Как видишь, восточные евреи тяготеют к “индейской” романтике.

*

Кстати, насчет С. Интересно, как он там. Последний раз я видел его лет этак 12 назад в книжном магазине, что на углу Подвальной во Львове.

Между нами состоялся примерно такой диалог:

....

С: Книжку по СПИДУ ищу. А ты знаешь что такое СПИД?

Л: Нет, а что это?

С: Болезнь такая. Недавно открыли. “Дал дрозда” и умер.

...

Я испугался. Прошли годы, но дрозда своего я с тех пор стараюсь не давать. Никому...

*

Д.,