Просчет невидимки

А Мила сидела в ее квартире за круглым столом, покрытым старенькой чистой скатертью. Алина все же сняла с нее чужие грязные вещи и надела на подругу свой домашний халатик. И, когда тихо открылась входная дверь, девушка даже не услышала этого. Сильная рука схватила ее за голову, и рот Милы зажали тряпкой с чем-то едким и пахучим. Она забилась, пытаясь вырваться, но, сделав несколько судорожных вдохов, обмякла и снова уронила голову на руки. В квартире запахло керосином. Струйка едкой жидкости побежала по полу к кровати, к оконным занавескам, к двери. Потом чиркнула спичка, и огненная струйка побежала по полу…

Павел прибежал к дому, когда пожарные уже скатывали рукава. Улица была сплошь залита водой и медленно на морозе превращалась в каток. Кое-где появились дворники с тачками, начинавшие посыпать тротуары песком. Почерневшие окна квартиры Викуловых смотрели на заснеженную улицу, как глаза мертвеца. Павел стащил с головы шапку и вытер потное лицо. Сердце никак не хотело успокаиваться, ведь он бежал сюда целых три квартала по рыхлому снегу, по скользким, укатанным и утоптанным тротуарам. Сколько раз молодой человек падал, поднимался, несмотря на боль в ушибленном колене. Он был мокрый от пота и постоянно облизывал пересохшие от волнения губы. «Лина, Линочка», – билась в голове одна-единственная мысль, а сердце в груди от волнения и долгого бега готово было выскочить.

– Вам сюда нельзя, – строго сказал лейтенант с эмблемами пожарного на петлицах.

– Я… мне можно, – торопливо заговорил Павел и полез во внутренний карман за служебным удостоверением. – Вот… лейтенант Филонов! Я хочу знать, что произошло и…

Пожарный инспектор пожал плечами и кивнул на невысокого капитана, своего начальника, который, сидя на подножке красного пожарного ЗИСа, что-то быстро писал на листке бумаги, подложив под него командирский планшет. Филонов быстрым шагом подошел к капитану, не закрывая своего служебного удостоверения.

– Что произошло, товарищ капитан? Мне надо знать, я из НКВД, лейтенант Филонов я.

Капитан, бросив взгляд в удостоверение молодого человека, поднял к Павлу лицо. Парень заметил, что на щеке пожарного начальника подсохшая царапина и полоса черной сажи. Взгляд был усталым, угрюмым. Капитан не сразу ответил, он посмотрел на своего помощника лейтенанта и крикнул:

– Боря, что там с катафалком? Когда они приедут за телом?

Внутри у Филонова что-то оборвалось и заныло нестерпимой болью. Он повторил голосом, вдруг ставшим слабым и каким-то хриплым, непослушным:

– Что произошло в этом доме?

– Пожар, лейтенант, не видишь? – Капитан поднялся с подножки и стал сворачивать листок и засовывать его в планшет. – Хорошо соседи вовремя сообщили. Мог бы и весь дом выгореть, а так успели пролить. Одной квартирой и обошлось.

Во двор въехал фургон. Двое мужчин вытащили носилки и подошли к стене дома. И только теперь Филонов заметил, что там лежало обгоревшее тело. Он бросился было к машине, но капитан поймал его за локоть и дернул назад.

– Не на что там смотреть, лейтенант, поверь мне, не на что. Сильно обгорела она…

– Как же это… – Павел не удержался и опустился на колени.

Ноги его не держали. Филонов закрыл лицо руками и стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону, как сомнамбула. Капитан взял его за плечо, сжал сильными пальцами.

– Держись, парень, в жизни бывает горе. Мужчина не должен ломаться, мужчина должен жить. Жить, любить и помнить тех, кого любил. Война, сынок, война у нас, и мы себе не принадлежим. Так что держись, лейтенант.

«Война, – вспыхнуло в голове Павла, – война». Бежать туда, сражаться и умереть, только не мучиться, только не думать. Он вскочил, поискал глазами свою шапку, стиснул ее в руках, глядя, как закрывают задние двери катафалка, как отъезжает машина, выпустив клуб черного дыма из выхлопной трубы. Все. Ее больше нет.

Павел влетел в здание Управления НКВД, показал дежурному удостоверение, и его пропустили. Дежурный, старший лейтенант, который хорошо знал Павла, только крикнул ему вслед: «Ты чего такой растрепанный, Филонов?» Взбежав на второй этаж, молодой человек едва не сбил с ног Шелестова, тот, мрачнее мрачного лицом, схватил его за руку и кивнул в сторону коридора.

– Пошли, у Карева для тебя известия есть. Поговорить надо!

Запыхавшийся Павел только кивнул. Они прошли до конца коридора, где располагался кабинет начальника управления, и вдруг из двери комнаты для допросов какой-то капитан вывел Никифорова. Инженер послушно держал руки за спиной, мрачно глядя себе под ноги. И когда он поднял глаза и посмотрел на приближавшихся к нему людей, то вытаращил глаза и отшатнулся к стене. Филонов со страшным, перекосившимся от гнева лицом схватил инженера за горло и зарычал:

– Кто? Кто это сделал, сука? Отвечай или я убью тебя!