Просчет невидимки

Шелестов с капитаном еле отодрали Павла от задержанного и затолкали в пустой кабинет. Там Филонов упал на стул и уткнулся лицом в свои руки. Максим думал, что сейчас молодого лейтенанта разобьют рыдания, но тот просто сжался весь, как камень, и замер. Говорить, успокаивать, тем более задавать вопросы Павлу в таком состоянии не стоило. Пусть немного отойдет от гнева, потом с ним можно говорить.

Быстрым шагом вошел Карев, вопросительно посмотрел на Шелестова, потом перевел взгляд на лейтенанта, сидевшего за столом. Майор засунул руки в карманы брюк и громко вздохнул.

– Что, уже знает? – спросил он, кивнув на Филонова.

Шелестов пожал плечами, не понимая, о чем идет речь. Значит, еще что-то случилось, и, видимо, уж очень неприятное, если Павел так убивается. Карев подошел к столу, потрепал Павла по спине и уселся рядом на край стола, крутя в пальцах коробок спичек. Он помолчал, потом заговорил, глядя на Шелестова, но обращаясь к молодому лейтенанту.

– Значит, и ты узнал. Я думал, что сам тебе первым сообщу. Работа наша такая. Даже не работа сотрудников НКВД, а мужская работа. Терять, мужественно переносить тяготы и невзгоды. Я сам только полчаса назад узнал о пожаре в квартире Алины Викуловой. И что пожарные после того, как потушили огонь, нашли ее останки. О причинах пожара пока говорить рано, но эксперты пожарной службы разберутся. Там взяли образцы, будет проводиться экспертиза. А еще у них есть свои методики. Они могут определить место возгорания, откуда распространялся огонь. Короче, выводы пока делать рано. Надо ждать. Оперативники уголовного розыска делают поквартирный обход в доме, где жили Викуловы, и в соседних домах.

– Да, рано, – тихо ответил Филонов и поднял свое мрачное лицо. – Но хочется понять, если это убийство, то кому и как она могла помешать? За что могли убить Алину, Олег Иванович? Да еще так жестоко.

– Тут, Паша, дело не в жестокости, – вместо Карева ответил Шелестов, понявший, о чем идет речь и что произошло. – Просто самый удобный и действенный способ убийства. Когда трудно, почти невозможно найти улики и все можно списать на несчастный случай. А вот на Никифорова ты кинулся зря. Он же теперь будет знать, будет готов отвечать на наши вопросы. У него теперь есть время все обдумать, если он причастен к шпионажу. Нам, кажется, повезло взять вражеского пособника, а ты его чуть не вспугнул. Арестованный – враг, это еще не обезоруженный враг, он еще опасен так же, как и на свободе. Побежденный враг – это враг, ответивший честно и откровенно на наши вопросы, признавший свое поражение, активно сотрудничающий со следствием. Вон когда наша победа празднуется. Да и то рановато даже в таком случае ее праздновать. Все праздники и торжества будут после войны.

– А после войны отменят шпионаж? – Филонов посмотрел в лицо Кареву уже почти спокойно. – Не станет врагов у нашей страны? Только друзья останутся?

– Увы, – вздохнул Карев, – враги у нас будут всегда. Всегда были, есть и будут. До полного братания со всеми народами еще очень далеко.

Поняв, что сейчас Филонов в таком состоянии, что рассчитывать на него пока не стоит, Карев отослал его на завод. В кабинете его уже ждал Буторин, и тогда они втроем уселись за стол с кружками горячего чая. За окном снова завывала вьюга, снег залепил стекло. В кабинете горела только настольная лампа на столе майора. Буторин, отогревая ладони о железные бока кружки, рассказывал:

– Петелька вокруг нас затягивается, это чувствуется. Никаких угроз не поступает, никто нас активно не разыскивает, но сведения добывают незаметно и аккуратно. Три блатхаты, которые мы организовали, куда ввели всякую шушеру карманную, щипачей, шулеров, пришлось оставить. Следы там наши есть, люди, которые нас там видели, найдутся. Но вот кто нас так осторожно, чтобы не вспугнуть, разыскивает, я сказать пока не могу. Два корешка из мелких передавали, что предъявить нам хотят за беспредел у сберкассы. Насчет той бойни в подворотне вроде особо не возмущаются, но переговорить хотят. Понятно, что нас вытягивают на свет, чтобы понять, кто мы, в глаза посмотреть, наколки наши изучить, узнать, под кем ходим или сами по себе артисты залетные. Побаиваются нас, думают, как бы дров не наломать.

– Ну, ты не спеши такие выводы делать, – посоветовал Шелестов. – Может, это и не страх, а умная осторожность. Надави на вас, вы или стрелять начнете, или уйдете в тень, а вас хотят выудить, это ты правильно сказал. Никому такие ребята в городе не нужны. Я думаю, что ты правильно решил. Отходи, пока держись в тени, следы оставляй, чтобы знали, что банда в городе и никуда не делась. Награбленное пропивает.

– Да, ты прав, Максим Андреевич, – согласился Карев, – давайте осторожнее вести себя и не лезть понапрасну под финки и стволы бандитские. Пока не ясно, кто вас разыскивает конкретно, подождем. А чтобы поторопить процесс, я подброшу в бандитскую среду еще немного информации про вас, чтобы не расслаблялся уголовный мир. И может быть, удастся понять, куда тянутся ниточки вашего розыска.