Просчёт финикийцев

С тех пор двое суффетов, Кадм и Озмелькар, бессменно следят за потоками знания в мире. Им дарована способность читать любые писания, слышать любые разговоры, сохраненные где-либо, кроме человеческой памяти. Они могут создавать и уничтожать источники, вычеркивать из истории события и людей, влиять на будущее, подменяя память о прошлом.

Их слабость в одном — нельзя, чтобы узнали о них самих. Поэтому действуют они незаметно.

— Какую же тайну скрывают суффеты?

— Я хочу, чтобы ты узнал это сам, и поведал другим. Древние боги сократили всю известную им мудрость до одной надписи, выбитой на золотой монете, навеки спрятанной в Святая святых моего храма в Библе. Но понятие “навеки” не применимо ни к твердой материи, ни к истории человечества.

Ты должен посвятить жизнь поискам человека, способного прочесть тайнопись. Когда-то считалось, что такие люди — финикийские души, время от времени воплощающиеся на Земле. Они добры, наивны, и вопреки досужим заблуждениям о нашем народе, бескорыстны. Тебе придется убедить его помочь, добро не насаждается силой.

— Задача непростая, — сказал Ауад, — Я не был к ней готов. Думал, придется продать душу, или там принести труп врага, а оказывается, надо искать непонятно кого, непонятно где...

— Не торгуйся, презренный. Твой век должен был закончиться сегодня утром.

Ауад склонил голову.

Астарта говорила с ним до зари. Она призывала сохранять терпение и предостерегла от искушений, приоткрыла завесу над будущим, но не стала говорить, когда и где встретит он свою смерть.

— Вариантов слишком много, — сказала она, — один из них сбудется. Мы можем знать лишь то, что существует здесь и сейчас, остальное текуче и непостоянно. Астарта указала Ауаду место, где лежали кувшины с золотом и изумрудами, нетронутые грабителями из-за духов, якобы оберегавших курган.

— Я прочел о финикийцах все, что хранится в библиотеках европейских университетов, — сказал Ауад, — говорил с учеными и мистиками. Никто никогда не слышал ни о сделке на исходе железного века, ни об Астарте Библской, ни о проклятом кургане в долине Бекаа. Любую информацию в мире при желании можно похоронить. А быть может, эта история всего лишь выдумка парня, который провел несколько суток на дне древнего колодца, отчаянно пытаясь сохранить рассудок.

— Но ты вынес оттуда некий осязаемый древний объект?

— Мир иллюзия, — сказал Ауад и развел руками, словно пытался обнять ночное небо.

Глава 22

— Как она выглядит? — спросил Ауад.

— Кто?

—Женщина, которая меня ищет.

Я отвернулся, посмотрел в темноту, попытался представить, что мы говорим об абстрактной девице или актрисе из какого-нибудь сериала.

—Хорошо выглядит. Даже круто.

— А подробнее?

Он издевался. Он в этом мастер.

—Длинные черные волосы. Тонкая талия. Сильные руки. Задница такая, что начинаешь сомневаться в силе гравитации. Груди маленькие, симпатичные, с такими дерзкими сосочками, торчащими сквозь футболку.

— Люблю маленькие сиськи, — сказал он.

Мы многозначительно помолчали.

— То есть, ты провел две недели в гостиничном номере с крышесносно выглядящей бабой и не умер от спермотоксикоза?

Я пожал плечами.

—Говорят, то, что не убивает тебя, делает сильнее.

— А у нас говорят, что каждая кастрюля найдет себе крышку, если она не скороварка с хумусом, у которой забились фильтры.

Похоже, Ауад большой специалист по скороваркам с хумусом.

— Тебе крупно повезло, что она тебя отпустила, — сказал он, — но зачем ты мне написал?

Я рассказал про Большого Жозе и деньги, которые пытался достать, не нарушая мирового порядка.

— Ты серьезно собирался попросить у меня в долг? Ты? Который может взломать любую систему?

— Мне запретили это делать.

— Кто? Твоя еврейская мама и ее моральные принципы?

В его мире на шутки про маму принято обижаться, но мне было всё равно.

— Человек, которого зовут Озмилькар. Если он, конечно, человек.

Ауад посерьезнел.

— Значит, он говорил с тобой.

Я кивнул.

— Первого киллера они послали ко мне в тот вечер, когда я вернулся в Бейрут. Прятаться от суффетов не сложно, они ленивы и сами до конца не понимают, что происходит в подвластной им реальности. Но я был идиотом и наделал вокруг себя слишком много шума...

Ауаду пришлось закрыть лицо руками и выждать пару минут, пока глаза снова привыкали к солнечному свету. Он не знал, сколько времени провел он под землей, и что стало с его друзьями. Знал лишь, что нужно доползти до конца коридора и вытолкнуть ногами округлый камень, затыкающий выход. От этого зависела теперь не только его собственная жизнь.

Астарта пообещала, что отныне он больше не будет нуждаться. «Деньги — не цель и не средство», — сказала она, — «возьми столько, сколько сможешь унести, а когда понадобится, я о тебе позабочусь».