Пророки

Он оглядел стопки книг и в конце концов решил сузить область поиска, начав с тома, помеченного числом «1814» — то есть с того времени, когда самому ему было около года. В книге значилось, что в августе на плантации родилось пятеро негритят. Если Исайя появился на свет тут, скорее всего, это случилось в 1814 году. Если же нет, то информацию о нем следовало искать в другой книге. Например, в помеченной 1818 годом, в разделе «Девственные»[4]. Тимоти задумался было, почему отец так назвал папку, но вскоре пожал плечами — наверняка у него были на то причины. Здесь Пол в подробностях описал, как купил двадцать рабов, доставленных в Миссисипи из Вирджинии. Их привезли сюда в открытой телеге, скованных друг с другом цепями, остановки по пути делали в Южной Каролине и Джорджии. Самому младшему из вирджинцев было что-то около трех-четырех лет.

Листая страницы гроссбухов, Тимоти все больше удивлялся нехарактерной для отца небрежности: ни один из купленных негров не был назван в книгах по имени, хотя обычно они с матерью давали появившимся в поместье новым рабам имена первым делом. Считалось, что так ты сразу подчеркиваешь, кто здесь хозяин, и стираешь зачатки личности, которые могли зародиться у раба во время перевозки. Однако же, как оказалось, в бумагах Пол обозначал негров при помощи особых примет: «со шрамом», например, или «глазастый». Идентифицировать их по таким мелким признакам оказалось невозможно. Почему было не написать просто «Сифас» или «Делл», или «Эсси», или «Фредди»? По всей видимости, отцу в записях было важно не столько название инструмента, сколько назначение.

А все же интересно, есть ли у Исайи братья? Где он родился, тут или где-то еще? И если так, то помнит ли что-нибудь из прежней жизни? Надо будет его расспросить.

На следующий день Тимоти послал Мэгги за Исайей прямо посреди рабочего дня. Но когда Мэгги привела Исайю к Большому Дому, на крыльце, скрестив руки на груди, стояла Рут. Из-за спины ее выглядывал Тимоти.

— Мэг, я звала тебя. Где ты была? А это еще кто? — спросила Рут, разглядывая Исайю.

— Это скотник, мэм, меня масса Тимоти за ним послал.

— И на что Тимоти это грязное создание?

— Это уж я не знаю, мэм. Спросите лучше у самого массы.

Тимоти выступил вперед.

— Мама, это мой натурщик. Ты же знаешь, я пишу негров.

Рут цыкнула.

— Негров. Ты о черномазых? Ни к чему миндальничать, говори как есть, — сказала она и перевела взгляд с Тимоти на Исайю. — В дом его не води. Не то все провоняет. Занимайся, чем ты там собирался, тут, на террасе.

Рут не сводила с Исайи глаз. Тот же стоял, склонив голову, и не знал, куда деть собственные руки.

— Прекрати дергаться, — негромко приказала Рут. — У меня от тебя…

Тимоти подхватил мать под локоть.

— Мама, я думаю, тебе будет лучше подняться к себе. Отдохнуть немного. Мэгги, будь добра, проводи маму в комнату.

— Это пока еще мой дом, молодой человек, — улыбнулась Рут. — И я буду ходить там, где мне вздумается. Благодарю покорно. — Она расцепила руки. — Мне бы хотелось, чтобы ты рисовал что-нибудь другое. Посмотри, какая вокруг красота, а ты тратишь краски на уродство.

Тимоти вспыхнул, но быстро овладел собой.

— Мама, ступай лучше в дом. Вот-вот стемнеет, Мэгги подаст нам чаю с печеньем. Я скоро к тебе приду.

Рут улыбнулась, словно говоря — так уж и быть, сделаю вид, будто не замечаю твоих попыток от меня отделаться. Похлопав сына по плечу, она неторопливо переступила через порог и пошла в кухню. Мэгги поспешила за ней.

— Приношу извинения за свою мать, — вздохнул Тимоти, обернувшись к Исайе, который так и стоял, потупившись и не шевелясь.

— Не след вам, — отозвался Исайя, не поднимая головы.

Тимоти спустился по ступеням, подошел к нему и пальцем приподнял его голову за подбородок. Исайя все отводил глаза, но Тимоти двигался вслед за его взглядом, пока тот, сдавшись, не посмотрел ему в лицо.

— Не нужно меня бояться, Исайя. Я не таков, как моя родня.

Исайя глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем медленно беззвучно выдохнул и почесал в затылке.

— Так вот. Я вызвал тебя не просто так, — продолжал Тимоти. — У меня есть несколько вопросов.

Исайя молчал.

— Как зовут того негра, с которым вы вместе работаете?

Исайя вцепился пальцами в собственное бедро.

— Самуэль, сэр.

— Вы братья?

— Нет, сэр.

— Мне бы хотелось с ним познакомиться. Отведешь меня?

Исайя шел очень медленно, и Тимоти постоянно приходилось забегать вперед, чтобы поторопить его. Хлев стоял распахнутый настежь, видно было, как внутри, в свете лампы, скачет по стенам тень Самуэля.

Самуэль тоже был среди негров, которых Тимоти в тот день выстроил на берегу, внимательно осмотрел и, поразмыслив, отверг. Все они, забыв о стыдливости, плескались в реке. День стоял выходной, а значит, рабы могли проводить время, как заблагорассудится. Конечно, без разрешения хозяина с плантации было не уйти, а выдавались такие разрешения крайне редко. Зато всем позволялось побыть с семьей, порыбачить, пожарить орехи на костре, сходить на поляну и вознести молитвы Господу. Или выкупаться.