Пророки

— Да плевать мне на Амоса! — не сдержавшись, рявкнула Мэгги и заглянула Тетушке Би прямо в глаза. — Ты что ж такое удумала? — Она потянула носом. — Чую я кой-чего, а запах, знамо дело, не лжет. Так что неча мне пересказывать, что он там себе думает, ты и так даешь ему вдосталь. С него я вины тоже не снимаю. Но если щеки у тебя горят оттого, что ты его любишь, если тебе и до того, что вы бедую Эсси дурите, дела нет, так хоть прибери грязь, которую развела, когда встала перед ним на колени да высунула свой раздвоенный язык.

Тетушка Би опустила голову и кивнула.

Вскоре они увидели Эсси. Та быстро шагала к хлеву. За ней показалась Пуа. Сара пришла позже, немного помедлила у калитки, но все же пересилила себя и вошла. Однако двигалась медленно, словно порицала и собственные ноги, и землю, по которой они ступали.

Все собрались у входа в хлев. Мэгги поздоровалась и, подняв руку, окинула женщин взглядом, приветствуя каждую кивком и улыбкой. А затем сложила руки за спиной.

— Спасибо, что пришли. Нас призвали сюда, чтобы мы воскресили память и вызволили кое-что из тьмы. — Она перевела дух. — Все мы страдаем, тут и разговору нет. А все ж порою и от нас зависит, долго ли продлятся страдания. Верно я говорю?

Женщины закивали.

— Я знаю, мы не допускаем к такому других. Не для чужих оно глаз да не для чужих ушей. И рты мы будем открывать только во имя круга. Всем ясно?

— Так уж заведено, — согласилась Сара.

— Верно, мэм, — кивнула Тетушка Би.

Эсси не знала, куда девать руки. Пуа же вытягивала шею, пытаясь заглянуть в хлев.

— Все это я говорю вам, потому что порядок того требует. Если кто уже обо всем наслышан, неважно. Сотни женщин до нас такое делали. И мужчин тоже, только нынешние забыли, кто они такие. Сидит внутри у них что-то такое, отчего они так и норовят от самих себя отвернуться. А что, не спрашивайте. Сдается, это все оттого, что они саму природу хотят себе подчинить. Не все такие, да только с другими нас разлучили. Изгнали и повелели быть телом, но не душой. Так мне сказала Дорогуша Кора, а она никогда не лгала, даже когда правда грозила ей смертью. — Мэгги замолчала, опустила глаза, затем глянула в сторону и увидела в поле свою бабушку. Та стояла вдалеке и махала ей рукой, а изо рта ее лился свет. — Но, сдается мне, никто не станет спорить, что Эти Двое заслуживают нашего участия.

— Нет, мэм, — выпалила Пуа так быстро, словно водой изо рта прыснула.

— Ну-ну. — Тетушка Би сочувственно взглянула на нее и осуждающе поджала губы. — Молода ты еще. Сама не знаешь, на что соглашаешься и чего тебе это будет стоить. Не кивай так быстро тому, что может тебе боком выйти.

— Выйдет, так разберусь, — забывшись, почти выкрикнула Пуа. Но тут же опомнилась, сообразив, что вечером, в хижине, Тетушка Би напустит на нее за такую дерзость свою личную гвардию. Выдавив из голоса яд, она добавила вежливо: — Но сейчас-то нам по силам ему помочь, правда, мисс Мэгги?

Мэгги обернулась к ней. Брови ее изогнулись, а губы, растянувшись в улыбке, едва не замкнулись с ними в единый круг.

— Нам по силам помочь им.

Затем она опустила голову, вытянула вперед руки и зашептала:

— Пусть правда сегодня говорит моими устами. Пусть голос крови меня ведет. — Голова ее запрокинулась, глаза закатились. Она пошатнулась, и женщины бросились ей на помощь, но Мэгги отмахнулась от них. — Нет! — выкрикнула она, вновь поймав равновесие. — Не быть дороге, коли земля не дрожит под ногами. Что ж, теперь мы готовы. Идем!

С залитого солнцем двора женщины ступили в теплый полумрак хлева. Тени бежали впереди них и исчезли, стоило им приблизиться к распростертым на земле стонущим несчастным. Теперь они лежали ничком, больше не цепляясь друг за друга. Но до чего же прекрасны, до чего горды были их тела — даже такие, избитые, изломанные, втоптанные в грязь. У Пуа перехватило дыхание. Эсси отвела глаза. Тетушка Би вздохнула. Все встали кругом, и только Сара, нарушив его, отошла и застыла, привалившись к дверному косяку. Мэгги шагнула ближе и наклонилась, чтобы все как следует рассмотреть. Так и знала: два вороновых крыла. А Исайя, выходит, дал волю слезам. Вон они, катятся из его глаз и впитываются в землю. Ну конечно. Эти Двое позволили себя рухнуть ничком, только убедившись, что за ними не следят больше осуждающие взгляды. Это Самуэль так решил, — догадалась Мэгги. Ни за что не заплакал бы у всех на виду. Так отчаянно сдерживал слезы, что в груди у него, должно быть, разлился уже целый пруд.

— На-ка, Эсси, порви на ленты, — Мэгги размотала обернутое вокруг талии старое белое платье. — Можно не одинаковые, лишь бы на бинты сгодились.

— Мэг, это ж твое лучшее… — начала Эсси, принимая у нее платье.

— Давай-давай.

Опустившись на колени, Эсси принялась рвать ткань на полосы. А сама все поглядывала на Исайю, чтобы убедиться, что друг ее — больше не закадычный, но все же друг — по-прежнему дышит.

— Не могу на них смотреть, — сказала она. — Гляну, и аж больно, будто это со мной такое сотворили.