Пророчество королевы Севера

Паска оставила уснувшего ребенка, спустилась вниз и вернулась с миской, полной черной тягучей мази, и чистой тканью. Вместе они очистили рану, положили новую повязку. Юноша закрыл глаза и снова поморщился… Никто больше ничего не говорил. Укрыв перевязанного отрока, Паска растянулась здесь же, на полу, рядом со спящими детьми, а Мира и Орана спустились вниз.

– Расскажи, – коротко велела старуха.

Они вновь сели на лавку. Женщина подвинулась к ней совсем близко и зашептала прямо в ухо:

– Три года, как Свар заболел этой болезнью. Начинается она всегда внезапно. Падает он и принимается корчиться в судорогах. Не часто, один раз на полную луну обычно… И потом лежит больной и слабый несколько дней, встать не может, ноги отказываются служить. Когда это случилось в первый раз, упал он с коня и запутался в стремени, лошадь поволокла его, чудом спасся… А сейчас вот в лесу, шел по берегу, потерял сознание, скатился по склону, разорвал сухим суком кожу… Счастье, что река уже не полноводная, а то утоп бы. Мы его нашли с Паской лежащим внизу. Как еще не захлебнулся: у самой кромки воды лежал, губ она касалась! Когда есть лекарство, все нормально – не падает, не корчится. Но закончилось оно… Перед пленением Даневаном рыцарей передали мне порошок сухой. Нету его вот уже две луны, и снова начались припадки…

– Знаю я эту болезнь. Не проходит она, – Орана сурово посмотрела на нее. – Всю жизнь, сколько жить будет, падать ему и валяться в беспамятстве суждено. Не сможет он стать хозяином. Слабым быть ему, в уходе нуждаться… Другие дети у тебя есть. У братьев мужа твоего тоже есть дети. Так боги распорядились…

– Как, как они распорядились? – зашептала горячим шепотом Мира. – Что быть ему больным всю жизнь? Да мало ли больных на свете, мало ли калек! Мало ли выживают после серьезных, тяжелых ранений и продолжают жить дальше! И как живут!

– Не о том ты говоришь, Мира, – оборвала ее Орана. – Бывает, воин или охотник и конечность потеряет, да тело все равно здоровым остается. И однорукие, и безрукие, и безногие порой выживают – да остальное на месте, и голова разум не теряет! А эта болезнь терзать его будет всю жизнь. Не быть ему ни воином, ни охотником, ни просто надолго от полатей отлучиться, настигнет в любую минуту падучая эта… Если как тогда, в первый раз, верхом будет – затопчет его конь. Как вчера, да никто не придет на помощь – умрет от кровопотери; замерзнет, если зимой… Не приставишь ты к нему няньку на всю оставшуюся жизнь!

– Приставлю, приставлю, Орана! Сейчас еще моего здоровья хватит, а потом найду ему девушку хорошую, любящую, чтобы не спускала глаз с него…

– Он мужчина, Мира, – покачала головой старуха. – А ты готовишь ему жизнь спеленатого младенца…

– Первенец он мой, – несчастная мать прижала руки к груди и подняла на Орану пылающие глаза, – такой сладкий… такой нежный…

– Негоже разделять детей на любимых и нелюбимых, забывать свой долг…

– Нет у меня любимых и нелюбимых. Только самый ласковый он, самый чуткий, самый добрый…

– Не ребенок он уже. В его годы надо быть охотником, уметь защищать людей…

– Да как же ему стать охотником, – расширила и без того огромные глаза Мира. – Ты же сама говоришь, что как случится с ним эта болезнь, погибнет он тут же без присмотра! А если это в бою, в походе приключится… мне даже представить страшно!

– Вот видишь, даже представить страшно… Не может он мужчиной быть, от печки отойти… Какую жизнь ты ему готовишь? Калеки?

– Всегда, всегда, когда мужчины уходят, в поселении кто-то остается. Одни за домами следят, за детьми… другие еду готовят, за скотиной ходят…

– Так и тут не быть ему хозяином! Упадет, головой об угол дома ударится или в печку попадет и сгорит, еще и пожар учинит… В хлеву случится это с ним – затопчет его скотина, если сам не убьется…

– А если кто-то будет рядом, так обережет его… не так часто с ним оно и случается… А если лекарство будет, может, вообще болезнь отступит, – не сдавалась Мира.

– Не отступает эта болезнь, – покачала головой Орана. – Знаю я ее. Не делай ты из мужчины калеку, ребенка спеленатого…

– Нежный он у меня… ласковый такой… с детками будет… водить их будет… сказки сказывать… Все равно надо, чтобы за детками кто-то следил – пусть он следит!

– Против жизни ты идешь, – с осуждением проговорила старуха. – Забыла обо всем, кроме первенца своего. Продалась чужеземцам, мужа погубила, родных… А теперь-то что? Где найдешь лекарство?

– Как ты узнала? – Мира прижала руки к груди. – Кто еще знает, кроме тебя?

– Знает один человек – знают все. Даневан тебе лазутчика посылал с травой лечебной? Вот этот посланник потом у костра с охотниками погрелся, да все им и рассказал… А те пошли на все стороны, да тоже на ночь с людьми останавливались… Пройдет скоро слух по всему Северу. А если не пройдет, все равно люди знать будут… Нехорошее ты дело затеяла. Забыла о других детях, мужа предала, братьев его… Все равно ведь сына своего не спасешь!

– Спасу! Помоги мне! Помоги мне, Орана… Колдунья ты, знаю… Помоги найти это лекарство!