Пророчество королевы Севера

– Я узнала тебя, – сказала Мира, внимательно посмотрев в глаза страннице.

– И я узнала тебя, хотя никогда не видела…

– Это ты встретила моего мужа перед последней битвой в лесу?

Старуха промолчала. Потрескивало полено в печи, к запаху березовых углей примешивался еле слышный аромат травяного настоя. Где-то наверху Паска пела колыбельную тоненьким, приятным голосом. За окнами темнота, как будто терем был единственным населенным местом в мире. Безветренной ночью ничто не шелохнется…

– Ты знаешь, что с ними случилось? – снова молвила супруга рыцаря.

Гостья вскинула на нее внимательные голубые глаза. Она не произносила ни слова.

– Они были схвачены Даневаном и увезены в Вандервилль. Наверное, их уже нет в живых, – задумчиво продолжала хозяйка, так же пристально всматриваясь в лицо собеседницы.

– Если ты не видела тела мужа, как можешь его хоронить? – сурово произнесла Орана. – Или тебе пообещали, что его убьют?

– Известна ли тебе их судьба? – переспросила Мира после некоторого молчания, словно не слыша последних слов старухи.

– Нет… Осень принесет вести, пока только слухами земля полнится…

– Что ты знаешь обо мне, лесная колдунья? – гордо вскинула голову хозяйка.

– Знаю, что предала ты мужа и народ. Знаю, что лорд Даневан передавал тебе яд, который ты подкладывала им в пищу многие месяцы. И не одна я уже это знаю, скоро и до вас вести докатятся…

– Ты знаешь, почему я это сделала? – Мира вздохнула судорожно и освободила горло от высокого воротника платья, словно ей стало трудно дышать. И вдруг, будто не могла больше выдержать, закричала: – Не молчи! Если это ты, Орана, то ты ведь знаешь, почему я это делала?! И ты знаешь, что меня ждет! Ответь, пожалуйста, ответь!

– Тебя ждет смерть, как и твоего сына. Ненадолго ты переживешь мужа, но жив он пока…

Мира бросилась на колени перед гостьей и разрыдалась.

– Не тебе решать, кому жить, а кому умирать, – сурово сказала старая женщина. – Слишком много ты взяла на себя. Не вынесешь ноши, принятой добровольно…

– Нет! Нет! Нет! – плача, причитала хозяйка. – Мужчины убивают в бою, убивают на охоте. Каждый, кто защищает свой дом, имеет право погубить того, кто посягнет на жизнь, имущество и семью с оружием в руках!

– Кто посягнет с оружием в руках, – повторила Орана. – Кто посягал на тебя с оружием в руках?

– Ты сама мать! Женщина дает жизнь, и нет никого и ничего более близкого и дорогого, чем дети, которые выходят из нашего чрева. Как нам не защищать их? Как не стараться продлить их жизни, если им грозит опасность?..

Странница подняла глаза на темное окошко, сказала задумчиво:

– Волчица – самая лучшая мать. Но и волчица убивает смертельно раненного детеныша…

– Мой сын не смертельно ранен. Он может жить! Он живет уже три года с тех пор, как заболел…

– Он умрет… рано или поздно.

– Мы все умрем, – Мира вытерла слезы со щек и села на скамью рядом со старухой. – Но пусть мы умрем раньше детей!

– Не тебе решать, кому жить, а кому умирать, – снова повторила Орана и повысила голос: – Воины выполняют свой долг. Если кто-то убивает ради удовольствия, он должен быть казнен.

– Я выполняла свой долг! Я защищала моего ребенка! Он может жить… он живет.

Старуха посмотрела на нее строго и приказала:

– Покажи мне его.

Вдвоем они поднялись на второй этаж. Внутри терема не было стен. Внизу, у входа, все свободное пространство занимала открытая горница с большой печью посередине, которая топилась день и ночь. Наверх вела резная лестница. Деревянный настил тянулся по всему периметру вдоль стен, огороженный перилами и примыкающий к печи, высящейся до потолка. Прямо на полу расстелены матрасы, набитые сеном и покрытые шкурами – здесь спали дети. Паска качала колыбель, подвешенную на толстых веревках к потолку, и что-то тихонько бормотала. Ее светлые распущенные волосы покрывали всю спину, глаза были сонными.

Мира подвела Орану к отдельно стоящей лежанке и откинула покрывало. Молодой человек, очень худой и очень красивый, повернул безбородое лицо к склонившимся над ним женщинам. Темные круги вокруг глаз подчеркивали их цвет – светло-голубой, почти белый. Он внимательно посмотрел на подошедших, словно не узнавая никого из них.

– Свар, как ты сегодня? – Мира с любовью провела ладонью по его темно-русым волосам.

– Лучше… – юноша еле приоткрывал губы. – Я не помню, кто меня привез из леса?

– Я… я и Паска пошли за тобой вчера, – прошептала мать. – К счастью, ты не ушел далеко.

Справа, на грубой рубахе юноши, занимая весь бок, расплывалось розовое пятно. Орана умелыми руками подняла рубашку и сняла повязку, хозяйка помогала ей. Молодой человек поморщился от боли и отвел руку, чтобы облегчить им перевязку. Вдвоем они освободили рану от пропитанной мазью ткани. Грудь юноши поднималась и опускалась с еле слышным свистом. Через ребра к грудине шла неглубокая рваная рана, сочащаяся сукровицей.