Проповедник

По-прежнему проявляя осторожность в движениях, Линда подползла к нему сзади и обняла его. Ссора повлекла за собой неожиданное последствие: она прониклась к нему некоторым уважением. Она всегда воспринимала его как мальчика, который держится за юбку матери и слушается старшего брата, но в тот день она увидела мужчину. Это привлекало ее. Невероятно привлекало. Она также увидела у него опасную черту, и это тоже увеличивало в ее глазах его притягательную силу. Он едва не набросился на нее – она видела это по его глазам, – и сейчас, когда она сидела, прислонясь щекой к его спине, воспоминания вызывали у нее внутренний трепет. Возникало ощущение, будто летишь над пламенем – достаточно низко, чтобы почувствовать жар, но достаточно контролируемо, чтобы не обжечься. Если кто и удерживал этот баланс, то она сама.

Линда провела руками вперед. Жадно и требовательно. Она по-прежнему чувствовала у него некоторое сопротивление, но была твердо убеждена в том, что власть в их отношениях все еще принадлежит ей. Определяющей в них все-таки была исключительно телесная сторона, а здесь, считала Линда, женщины вообще, и в особенности она, обладают преимуществом. Преимуществом, которым она сейчас хотела воспользоваться. Она с удовлетворением заметила, как его дыхание стало глубже и сопротивление растаяло.

Линда переместилась к нему на колени, и, когда их языки встретились, она поняла, что вышла из этого сражения победительницей. В этой иллюзии она пребывала до тех пор, пока не почувствовала, как рука Юхана крепко схватила ее за волосы и с силой потянула ее назад настолько, чтобы он смог смотреть ей в глаза сверху. Если он намеревался заставить ее почувствовать себя маленькой и беспомощной, то эффект был достигнут. На мгновение она увидела у него в глазах тот же блеск, что во время ссоры в Вестергордене, и поймала себя на том, что прикидывает, сумеет ли закричать достаточно громко, чтобы призыв о помощи услышали в доме. Вероятно, нет.

– Знаешь, ты должна хорошо вести себя со мной. Иначе маленькая птичка, возможно, насвистит полиции о том, что я видел здесь, во дворе.

Глаза Линды расширились. Голос перешел на шепот.

– Ты ведь не станешь? Ты же обещал, Юхан.

– Народная молва утверждает, что в семействе Хульт обещание значит не слишком много. Тебе следовало бы это знать.

– Юхан, пожалуйста, не делай этого. Я готова на все.

– Вот значит как, родная кровь все-таки не водица.

– Ты сам говоришь, что не можешь понять поступок Габриэля по отношению к дяде Юханнесу. И собираешься проделать то же самое? – Линда говорила умоляющим голосом. Ситуация полностью выскользнула у нее из рук, и она ума не могла приложить, как могла угодить в такое подчиненное положение. Она же всегда держала все под контролем.

– Почему бы и нет? В каком-то смысле можно сказать, что это карма. Круг вроде как замкнулся. – Он зло ухмыльнулся. – Но в твоих словах, возможно, есть доля истины. Я, пожалуй, промолчу. Только не забудь, что мое решение может в любой момент измениться, так что лучше веди себя со мной хорошо, дорогая.

Он ласково погладил ее по лицу, но по-прежнему второй рукой больно держал ее за волосы. Потом еще больше отклонил ее голову назад. Она не протестовала. Баланс власти определенно сместился.

Лето 1979 года

Она проснулась оттого, что в темноте кто-то плакал. Локализовать звук было трудно, но она медленно поползла в сторону, пока не почувствовала под пальцами ткань и какое-то шевеление. Сверток на полу закричал от ужаса, но она успокоила девушку, зашикав на нее и погладив по волосам. Она, как никто, знала, как страх раздирает душу, пока не сменяется глухой безнадежностью.

Сознавая, что это эгоистично, она не могла не радоваться тому, что больше не одна. Казалось, она целую вечность не находилась в обществе другого человека, хотя и думала, что речь могла идти не больше чем о нескольких днях. Вести учет времени в темноте было очень трудно. Время представлялось чем-то существующим только наверху. На свету. Здесь, внизу, время было врагом, державшим тебя в убеждении, что где-то существует жизнь, которая, возможно, уже прошла.