Проповедник

Якоб не понимал, почему Эфраим, рассказывая о том времени, весело смеялся. Юханнес наверняка испытывал большое горе, и человеку, стоявшему так близко к Богу, как Проповедник, следовало бы это понимать. Но Якоб очень любил дедушку и не ставил под сомнение что-либо из его слов и то, как он их говорил. В его глазах дедушка не мог допускать ошибок. Ведь он спас его. Пусть не прикладыванием рук, а тем, что подарил Якобу частицу своего тела и таким образом снова вдохнул в него жизнь. За это он его боготворил.

Однако самым лучшим было то, чем Эфраим всегда завершал свои истории. Он обычно театрально замолкал, смотрел внуку глубоко в глаза и произносил:

«И ты, Якоб, ты тоже обладаешь даром. Где-то глубоко внутри он ожидает, чтобы его вызвали».

Якоб обожал эти слова.

У него никак не получалось, но ему было достаточно знать, что дедушка сказал, что сила есть. Заболевая, он пробовал закрывать глаза и вызывать ее, чтобы суметь исцелить самого себя, но видел лишь темноту, ту же темноту, что сейчас держала его железной хваткой.

Возможно, он сумел бы добраться до силы, проживи дедушка подольше. Ведь он научил Габриэля и Юханнеса, так почему бы он не мог научить его?

Из размышлений его вырвал громкий крик птицы снаружи. Темнота внутри его опять судорожно обволокла сердце, и он заинтересовался, не сможет ли она обрести такую силу, что заставит сердце перестать биться. В последнее время темнота подступала все чаще и сгущалась, как никогда прежде.

Он подтянул ноги в кресло и обхватил руками колени. Если бы только Эфраим был здесь. Тогда он смог бы помочь ему отыскать целительный свет.

⁂

– На данной стадии мы исходим из того, что Йенни Мёллер не скрывается добровольно. Мы хотели бы также получить помощь от общественности и просим всех сообщить, если они ее видели, особенно если они видели ее в машине или поблизости от машины. По имеющимся у нас сведениям, она собиралась добираться до Фьельбаки автостопом, и любые наблюдения, связанные с этим, представляют особый интерес.

Патрик серьезно посмотрел каждому из собравшихся журналистов в глаза. Одновременно с этим Анника послала по кругу фотографию Йенни Мёллер. Ей предстояло также проследить за тем, чтобы все газеты получили доступ к снимку для публикации. Так бывает не всегда, но на этой стадии они могли извлечь из прессы пользу.

К большому удивлению Патрика, Мелльберг предложил вести поспешно организованную пресс-конференцию ему. Сам Мелльберг сидел в самом конце их маленького конференц-зала и наблюдал за стоявшим впереди Патриком.

В воздух взметнулось несколько рук.

– Имеет ли исчезновение Йенни какую-то связь с убийством Тани Шмидт? И нашли ли вы что-нибудь, объединяющее это убийство с обнаружением Моны Тернблад и Сив Лантин?

Патрик откашлялся.

– Во-первых, мы еще не получили точной идентификации Сив, поэтому я был бы очень признателен, если бы вы этого не писали. В остальном же в интересах следствия я бы не хотел комментировать, что у нас есть или к чему мы пришли.

Журналисты завздыхали по поводу того, что им постоянно отказывают, ссылаясь на «интересы следствия», но все равно упорно продолжали тянуть руки.

– Туристы начали покидать Фьельбаку. Они правы, беспокоясь за свою безопасность?

– Никаких оснований для беспокойства нет. Мы упорно работаем над раскрытием этого дела, но в данный момент нам необходимо сосредоточиться на поисках Йенни Мёллер. Больше мне сказать нечего. Спасибо за внимание.

Под протесты журналистов он покинул комнату, но угловым зрением заметил, что Мелльберг остался на месте. Только бы начальничек не наговорил каких-нибудь глупостей!

Он подошел к Мартину и сел на край его письменного стола.

– Это, черт возьми, как добровольно сунуть руку в осиное гнездо.

– Да. Правда, сейчас мы все-таки можем извлечь из подобного некоторую пользу.

– Кто-нибудь наверняка видел, как Йенни садилась в машину, если она голосовала, как утверждает парень. При таком движении, как на дороге из Греббестада, было бы чудом, если бы никто ничего не видел.

– Случаются и более странные вещи, – вздохнул Мартин.

– Ты по-прежнему не дозвонился до отца Тани?

– Я даже не пытался. Решил подождать до вечера. Он, видимо, на работе.

– Да, ты прав. Ты не знаешь, Йоста проверил тюрьмы?

– Да, причем с невероятной тщательностью. Ничего. Нет никого, кто просидел бы все это время вплоть до настоящего момента. Ты сам, наверное, едва ли в это верил. Я хочу сказать, что у нас, черт возьми, можно застрелить короля и все равно выйти через пару лет на свободу за хорошее поведение. А отпускать тебя на несколько дней домой, вероятно, начнут уже через пару недель. – Он с раздражением бросил карандаш на стол.

– Ну-ну, не будь таким циником. Ты для этого слишком молод. После десяти лет в профессии ты можешь начать ожесточаться, а до этого тебе следует быть наивным и верить в систему.

– Слушаюсь, старикан. – Мартин понарошку вяло отдал честь, и Патрик со смехом встал.