Пропаганда 2.0

Трансформация коммуникации и трансформация среды интересны тем, что пропагандисты при этом стараются проникнуть не только в публичное пространство, но и в закрытое, личное. Когда в сталинское время человека могли посадить за рассказанный анекдот, то результатом этого стало резкое снижение циркуляции «неправильных» сообщений даже на личностном уровне. Таким образом домашняя среда, особенно в довоенное время, оказалась насыщенной идеологическими символами. Это были правильные книги, правильные портреты вождей. Оруэлл красочно описал ту реальность, когда следовало изымать из собственных книг, например, из Большой советской энциклопедии, неправильные статьи о людях, которые внезапно тоже стали неправильными. В. Каверин писал, что над страной стоял дым: это люди сжигали опасные фотографии, письма, книги.

Правильный советский человек в СССР или правильный немецкий человек в Германии получались именно вследствие тоталитарного характера пропаганды, присущего этим периодам. Уклониться от пропагандистского потока нельзя было ни дома, ни на работе, ни в мире реальном, ни в мире виртуальном, поскольку соцреализм главенствовал в литературе и кино, акцентируя не привычные характеристики и интересы просто человека, а именно советского человека, для которого коллективное было всегда выше личного. Именно на это было нацелено все: от школы до пропаганды.

О. Хлевнюк также считает, что роль репрессий в успешности пропаганды сталинского времени была достаточно высокой. Система строилась «на определенной идеологии, на пропаганде, которая была вдвойне эффективна, поскольку страна была абсолютно закрыта и, конечно, не было никаких других источников информации, кроме официальных, которые преподносились государством. Все было государственным. В общем, я думаю, что правильно пишут те историки, которые основную черту этой системы все-таки видят в разветвленном государственном терроре. Потому что как только Сталина не стало и эту подкладку, такую государственно-террористическую, вынули из-под этой системы, – уже буквально через считанные дни это произошло, – соратники Сталина провели такую своеобразную реабилитацию, и чем дальше, тем больше – в считанные дни. Причем я хочу подчеркнуть, речь шла не только о Хрущеве, на которого как бы потом повесили всех собак, что называется, в этом смысле. Это было общее решение, которое принимали, в том числе и такие убежденные сталинисты, как Молотов, Каганович. Все первые реабилитационные акции, проводившиеся буквально в первые месяцы после смерти Сталина, – это было общее решение» [4].

Без репрессий, которые помогали пропаганде быть более убедительной, все следовало выстраивать по-новому. И в истории СССР сталинского времени историки выделяют определенные периоды, когда репрессии уходили в сторону [5–7]. Это 1934–1936 гг., это 1939 г., и к ним исследователи сразу пытаются применить термин «сталинская оттепель».

Перейдем к последнему варианту трансформирования пропаганды – конструированию человека, поскольку создатели тоталитарной пропаганды облегчали себе работу именно таким путем. Это конструирование нового человека, для которого и предназначалась пропаганда. Советский Союз конструировал как советского человека, так и советский народ. По воспоминаниям А. Вольского, бывшего на тот момент помощником Андропова, тот хотел отменить деление СССР по национальному признаку, но не успел. Вольский так передает слова Андропова, формулирующего для него ту задачу [8]: «Давайте кончать с национальным делением страны. Представьте соображения об организации в Советском Союзе штатов на основе численности населения, производственной целесообразности, и чтобы образующая нация была погашена. Нарисуйте новую карту СССР». Карта не была сделана, а развал как раз и произошел по национальным границам.

Андропов хотел трансформировать многое. Так, Г. Арбатов вспоминает, что он получил задание разработать новые правила работы с интеллигенцией, а А. Бовин – по национальному вопросу [9]. Но совершенно понятно и то, что Андропов хотел сохранить имевшуюся систему, попытавшись улучшить ее функционирование. Он искал ошибки в работе системы, не признавая ошибочности самой системы, которая, несомненно, не смогла бы выжить в сегодняшних условиях, когда, к примеру, страна оказывается полностью открытой из-за Интернета. Все же значительная доля силы СССР подпитывалась его закрытостью. Хотя некоторое время тому назад американский теоретик информационных войн Дж. Аркилла заявил, что открытость помогла разрушить СССР, а теперь США надо перейти к политике «охраняемой» открытости, – все же сегодняшняя экономика, как выяснилось, требует и открытости, и разнообразия общества. Мир сейчас оказался сконструированным так, что он заинтересован в этом в целях достижения более интенсивного развития. Возможно, был и другой вариант, но реализованным оказался только этот.