Пролог

Юный Прим выходил из тронного зала после ночи проведенной с покойником,

всегда с улыбкой, над челом его теперь реяла никогда не исчезающая эфемерная

корона язычков оранжевого пламени, ладони становились гладкими, без единой

линии, словно стертые. В эту ночь человек становился богом, но никому не был

известен способ, и никто никогда за всю историю Мира не видел этого чуда

передачи власти. На месте хладного тела усопшего владыки не оставалось ничего,

кроме горстки пепла. В миг появления нового правителя, Прима, супруга почившего,

исчезала в лучах восходящих солнц без единого слова протеста или сожаления,

чтобы появиться из ниоткуда в момент, когда правящему Приму становилось

необходимым ее присутствие. В божественном происхождении Примы не было

никаких сомнений. Никто из живущих ныне во всей Зории не мог исчезнуть в лучах

восходящих солнц, и никто не мог возродиться потом в ночь полных лун во всей

красе в момент особой необходимости. Прим объявлял о возрождении своей Примы,

рыцари начинали поклоняться новой Пресветлой Прекрасной Даме, не забывая

восхвалять и ее божественных предков и прародительниц. Прима всегда была

белокура и сероглаза, высока, стройна, длиннонога, молчалива, мудра – кладезь

всяческих достоинств. Корона Примы была идентична короне ее супруга, с разницей

лишь в цвете – она была из желтого пламени. Ее не затрагивало даже всеобщее

женское заболевание в сезон дождей. Она всегда была приветлива и щедра. Многие

мечтали хотя бы о взгляде Прекрасной Примы, но эта мечта была сродни любви к

мерцающим в ночной тишине далеким ночным светилам – прекрасным и

недосягаемым. Примы были верны друг другу в течение всей жизни, никто из них

никогда не проявлял интереса к другим, как это свойственно иногда парам, много

149

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

лет прожившим вместе. Их прекрасную любовь воспевали в романсах, сочиняли

легенды и сказания. Лишь одного не могло случиться с правителями – у них

физически не могло быть детей. Рассказывали быль такую, что первый Прим, когда

принимал роды вместе с Витой небесной у своей первой Примы, был так впечатлен

и напуган процессом, что следующий наследник родился в другой семье. А потом

найден повитухой и передан своим духовным родителям для того, чтобы стать

Пресветлым, кровь новорожденного становилась кровью Примов, навеки

изменившись после произнесения слов Проклятья.

Эти мысли пронеслись в голове Скаррена в миг, когда он почувствовал аромат

любимого бараньего жаркого. Странную цепочку умозаключений может навеять

запах. Совсем не к месту вспомнилось о Примах, которых он видел, когда бывал на

советах верховных кастырей в Пресветлом Дворце. Потом ярким пламенем

вспыхнули перед внутренним взором обожаемые золотые монетки, которые

томились в закрытых сундуках, тщетно ожидая его сегодняшнего посещения. В

сознании Скаррена происходило что-то странное, казалось, что каждая его монетка

жива и может чувствовать, говорить, мыслить. Казалось, что все они зовут его.

Золотая веревка, словно сотканная из монеток, сверкнула и вонзилась в его сердце,

опутывая и стягивая все крепче. Оглянулся по сторонам – не заметил ли кто его

задумчивости – вроде нет. Восседавший в молчании отец воздавал должное

подаваемым блюдам. Скаррен уж начал было надеяться, что минует его строгая и

пристрастная беседа, что старики просто соскучились, поэтому и позвали.

Настроение улучшилось, начал шутить, рассказывать всякие каверзные случаи из

судебной практики, мать и приживалки сначала несмело, потом все смелее и

откровеннее посмеивались над рассказываемыми историями. В пылу рассказа,

размахивая для пущего эффекта руками, Скаррен повернулся к отцу, чтобы

подчеркнуть суть повествования и осекся. В отцовском взгляде сквозило такое

неприкрытое презрение, такая ненависть, что все оживление вмиг замерло – никогда

за свою жизнь сын не видел, чтобы отец проявлял столько эмоций и таких эмоций.

Де Балиа-младший скомкал рассказ, кое-как смог закончить. Десерт подавали под

едва слышное позвякивание столовых приборов. Дальнейший разговор не клеился.

Скаррен молился про себя Великой Семерке, чтобы мать не стала просить остаться

150

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

на ночлег. Отказать ведь было нельзя. Вечно шушукающиеся приживалки разносили

все случающееся в семьях весовщиков, как оплату за проживание и стол. То, что

знали приживалки, потом знал весь Мир. Они были как насекомые, которые в любую

щель могли пролезть и услышать, и донести потом до других. Кто вообще придумал,

чтобы какие-то чужие тетки жили у весовщиков!

Наступил тот тяжкий неловкий момент, когда все попробовано, унесена