Пролог

Вот и сегодня судья уже предвкушал приятное вечернее времяпровождение, как

вдруг прибыл отцовский слуга с запиской, которая приглашала на ужин в отчий дом.

Кантор де Балиа, Маршалл до сих пор умел приказывать. Отказать было нельзя, де

Балиа-младший сделал необходимые разъяснения по поводу вечерних

разбирательств – ибо теперь Дворец правосудия не закрывался никогда. Суды шли и

по ночам, чтобы не потерять ни крупицы стекающегося со всех стороны денежного

потока. А еще Скаррен обдумывал, как бы провернуть такое дельце, и получить

разрешение на открытие посреднических контор и в других городах, чтобы они

подчинялись лишь ему. О братьях, которые вершили правосудие в этих городах, как-

то не вспомнилось. Став верховным судьей, Скаррен смог покинуть отцовский дом,

где он чувствовал себя не очень уютно со своими сокровищами. Там их и хранить

было неудобно, все время приходилось опасаться отца. Вечерняя сегодняшняя

трапеза с отцом – что могло быть скучнее, слушать нравоучения старика о

нынешнем падении нравов, перемежающиеся вздохами и смущенным

покашливанием матери, которая давно перевалила тот рубеж, за которым остается

красота, обаяние и веселость нрава. Но идти надо, ибо его положение среди

кастырей должно быть незыблемым, особенно сейчас, когда он хотел протолкнуть

свои нововведения. Неуважение к обычаям предков могло привести к тому, что

верховные кастыри усомнятся в правильности предлагаемых Скарреном изменений.

Поэтому пришлось собираться и ехать. Своего единорога и конюшни у Скаррена не

было – среди бесплатных услуг для блангоррского весовщика этой не было, поэтому

пришлось вызывать возницу, это уже можно было позволить и за счет Дворца

147

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

правосудия. Не тащиться же пешком по запруженным всякими свободнокровками

улочкам. Позволить приносить доход Скаррен мог им позволить, но вот общаться –

фу, не дай Семерка. Ожидая карету, он выглянул в окно и увидел, что солнца уже

начинают свои ежевечерние приготовления ко сну, становясь розовато-золотистыми,

и готовятся спрятаться, оставив себе на смену ночные холодно-серебристые светила.

Судья отметил про себя, что в этот теплый сезон практически все закаты были

теплыми, неторопливыми. Зория словно наслаждалась жизнью, желая

прочувствовать каждый миг существования.

Карета уже стояла у ворот, лошадь нервно поцокивала подковой,

застоявшись в ожидании. Скаррен вышел, на ходу отдавая последние распоряжения

на сегодняшние слушания, уселся в карету и отбыл на ужин. Прибыв в родительский

дом, де Балиа-младший поморщился, найдя все таким, как он и ожидал, только отец

выглядел еще более дряхлым, а мать – более унылой, чем он помнил. В мрачной

полупустой столовой был накрыт стол для семейного ужина. Мать, узнав о

прибытии младшенького – матери, они всегда верны себе – провела на кухне немало

времени, постаравшись наготовить всяческой вкуснятины. На столе благоухали

специями его любимые рыбные крылья, разноцветьем блистали сладости, к которым

он был неравнодушен с детства, даже драгоценный кафео, к которому пристрастился

уже, будучи на посту судьи, отливал всеми оттенками синего в фамильных чашках.

Внесли горячее – Скаррен почувствовал аромат, который не спутаешь ни с каким

другим – барашек, томленный в печи с мятой. Мать Кайла де Балиа, урожденная

Форстон, из клана каменщиков, в молодости пристрастилась к готовке – баловала

семью всякой вкуснятиной. Отец, как и положено весовщику, казался равнодушным

к ее изыскам, но втайне гордился тем, что дочь каменщика смогла развить в себе

способности, не присущие их касте. Каменщицы умели строить и оформлять, у них

было потрясающее чувство меры и способность создания строений, которые бывали

столь прекрасны, что от их вида захватывало дух. А Кайла еще и научилась

превкусно готовить.

Каждая каста гордилась своими умениями, и в течение жизни старалась

развивать их до сверхъестественных возможностей. Лишь Примам не было нужды

стараться, ибо они уже рождались со всеми знаниями и умениями предков. После

148

Е.П.Булучевская Книга 1. Мир Меняющие.

того, как повитуха принимала роды и оповещала о рождении царенка, верховные

кастыри находили божественного наследника, его торжественно перевозили в

Пресветлый Дворец, и более физические родители никогда с ним близко не

встречались. Рос наследник под чутким надзором своего наставника Прима

Пресветлого, а когда того призывала Великая Семерка, принц становился

правителем. В тот же миг, как испускал свой последний вздох Прим, наследника

запирали с телом покойного в тронном зале. Открывали лишь, когда наступал новый

рассвет, славя Примов и всю Божественную Семерку – так предписывал Кодекс.