Проклятый, одинокий, дракон

Сейчас, моя милая Катарина, представляю. Очень хорошо представляю. Я плакал, когда ты сказала, что у нас будет ребёнок. Ты не видела, но, клянусь тебе, я плакал. У меня нет никого дороже тебя и Айны. И если в этой жизни у любви есть хоть какая-то сила, я бы хотел, чтобы однажды наша дочь выбрала в мужья не кого-нибудь, а сына того короля, который ради любимой завоевал бы весь мир. Уверен, для своей любимой его сын сделает то же самое. Ибо он — дитя любви, которой не было места на земле. Уверен, что и мы с тобой, когда умрём, тоже обязательно встретимся там, на небесах. Потому что иначе и быть не может.

Навеки твой, Брейн де Лабранш»

«Не я, папа. Не я, — Айна вытерла слёзы и отложила письмо. — Он сделал всё так, как ты хотел. Не я, а он меня выбрал, словно всегда знал, что мы созданы друг для друга. И только одной мне, дуре, всё это было это невдомёк».

В конверте к этому письму прилагалось ещё одно, сложенное треугольником.

Айна покрутила его в руках. И оттиск на остатках сургуча, где края бумаги сходились, заставил Айну достать свой кисет.

Она смотрела на отполированную поверхность кольца в виде капли крови и на следы, оставшиеся на бумаге, но хоть по форме они идеально совпадали, пока не могла понять, как в центре гладкого оттиска были сделаны дополнительные отметины.

Она отложила кольцо и развернула лист.

«Любимая, нет на свете человека счастливее меня. С того дня, как я получил твоё письмо, что ты ждёшь ребёнка, я улыбаюсь даже во сне. Ты сказала, что это мальчик, и ты назовёшь его Тьер. Если я не успею вернуться к этому знаменательному событию, знай, я его благословляю и даю ему своё имя. Тьер де Риз, де Контар.

Безумно люблю вас обоих. Твой бродяга, а по совместительству король Фриталии,

Брандо… загибаю пальцы… кажется, всё ещё Восьмой».

И тот же оттиск кольца на подписи.

Бумага выпала у девушки из рук — письмо, подтверждающее, что Тьер законный наследник престола.

Айна выхватила из волос шпильку, и дрожащими руками засунула её в маленькое отверстие с обратной стороны кольца. Красный камень выскочил и с другой стороны на его поверхности Айна увидела две руны: «Кон. Тар».

И головоломка для неё сложилась.

Картины с деяниями Антонии Праведной, слова гадалки, детские воспоминания, дракон, Тьер и… руны, руны, руны… все — когда-либо прочитанные Айной, все — разрозненные и трактуемые на разный манер.

Все они слились для неё в единое целое, в трагическую длинную невероятную и правдивую историю, которая ещё не закончена.

И собственная роль во всём этом девушке тоже теперь была видна так ясно, словно солнце, вышедшее из-за туч в летний день. Теперь Айна точно знала, что ей делать.

Девушка подскочила с кровати к зеркалу и, насколько позволило ещё болевшее плечо, спустила на спине сорочку. Даже того малого, что отразилось в зеркале, Айне хватило, чтобы понять — шрамы на одной лопатке полностью исчезли. И теперь герцогиня де Риз точно знала, почему.

Глава 39

Дракон приземлился на крышу мягко, даже грациозно.

Айна ждала его весь день, сидя с книгой по древне-синайским рунам. Хоть и читала только лишь затем, чтобы чем-то занять время и ради удовольствия — вся синайская письменность стала для девушки настолько проста и понятна, словно она и говорила на этом языке, и даже думала.

Девушка встала и протянула руку погладить тёплую бугристую голову дракона:

— Я надеюсь, мы одни?

— Да, — сел на задние лапы Арчи. — Он такой противный, когда сердится. Пусть поспит.

— Как твоё крыло?

— В лучшем виде, — он развернул перед девушкой кожистую конечность, и Айна с трудом нашла следы штопки. Бри отлично потрудилась, убирая нитки. — Как твоя нога?

— Хорошо, — посмотрела Айна на перебинтованную ступню, потрогала поджившую рану на виске и заглянула в хитрый зелёный глаз дракона: — Я ведь не умерла, правда?

— Нееет, — убедительно помотал головой дракон. — Я, конечно, хорош, но воскрешать мёртвых не умею. Так, сломанные кости немного срастил. С сотрясением, правда, пришлось повозиться.

Она помнила, как он её лизнул, здесь на крыше, когда принёс с развалин, и даже, кажется, не один раз, а ещё, что дракон плакал.

Его хвост приподнялся, и кончик легонько стукнул Айну по носу, выводя из задумчивости.

— А то лежала бы там сейчас, пускала слюни. Ну, честное слово, фу!

— Хорош он, — стукнула Айна по хвосту, отворачиваясь.

Ветер переворачивал страницы книги, которую она только что читала. Но то, что Айна хотела показать дракону, лежало у неё в кармане.

— Скажи, Арчи, — полезла она в карман и усмехнулась. — Или мне правильно называть тебя «непокорная дочь»? Ар. Чи.

— Эй, — надулся дракон. — Вообще-то, я — парень. Хоть и не хочется предъявлять тебе доказательства, но, если ты будешь настаивать, — он прищурил один глаз.

— Я верю, верю, Арчибальд, — развернула Айна свои записи, на всякий случай, скосив глаза на его задние лапы — с него станется.

— Но я понял, к чему ты клонишь, — Арчи обнюхал протянутый лист, смешно шевеля ноздрями. — Не стоит зацикливаться на древних языках.