Проклятый любить (СИ)

Казалось, с последней поездки Николаса в Чикаго не изменилось ровном счетом ничего. Даже погода была такая же холодная, пасмурная и неприглядная. Он снова поднял ворот своего пальто и нахмурился, взглянув на затянутое тяжелыми тучами небо: явно собирался снег. Благо, в этот раз его никто не преследовал, никто не пытался найти и убить, не приходилось постоянно озираться в попытках найти врага, которого он ни разу так и не увидел. Прямо возле здания аэропорта смог он взять теплое такси и, назвав водителю адрес больницы, спешно сказанный по телефону Владой, отправиться по указанному адресу.

— Черт возьми, Влада, объясни нормально, что случилось.

— Маркус случился.

Имени его брата хватило, чтобы на целые долгие сутки оставить шаткие дела в Лондоне и вылететь первым рейсом в место, в которое, несмотря на слова, сказанные Эми, возвращаться никогда не собирался.

Он знал Маркуса всего-ничего, но даже за месяц смог понять, что его брат едва ли смог бы простить ту вольность, которую Эмили позволила себе при первой встрече в его кабинете. Как и смог понять, что от Тома не стоило ждать ничего, кроме высокопарных слов про важность сестры. На деле вся его мнимая защита развалилась как карточный домик от легкого дуновения ветра. Только Маркус был совсем не легким ветром. Удивительно, что Эмили вообще смогла остаться в живых.

— Приехали.

От мыслей Николаса отвлек грубый голос таксиста, хмуро смотревшего на него через зеркало заднего вида. Быстро расплатившись с ним несколькими долларовыми купюрами, Ник не успел закрыть за собой дверцу машины, как был встречен Владой, невесть откуда взявшейся у него за спиной.

— Ник, как хорошо, что ты прилетел.

— А я то как рад, — хмыкнул он в ответ, окинув ее оценивающим взглядом. Выглядела она куда свежее, чем при их последней встрече. Даже следы усталости почти прошли, только печально-задумчивые глаза выдавали ее с головой. — Чего здесь стоишь?

— Боюсь, что Маркус узнает, что я здесь, — грустно улыбнулась девушка и кинула взгляд на астон мартин, спрятанный в тени деревьев. — Поговорим в машине? Жутко холодно.

— Разве нам есть о чем говорить? — удивленно вскинул бровь Ник, не понимая, куда клонит Влада. — Мне некогда, нужно успеть на рейс обратно.

— Я не займу у тебя много времени, но нам нужно поговорить об Эмили, не хочу, чтобы она узнала от тебя лишнего. Ей и так крайне тяжело, не хочу, чтобы стало еще хуже.

Вздохнув, она направилась в сторону своей машины, даже не посмотрев, пошел ли Ник за ней. Через пару секунд он последовал за ней, засунув руки в карманы пальто, в попытках согреться, и вскоре оказался в теплом салоне авто, в котором вкусно пахло морем.

— Не тяни кота за хвост.

— Ник… — начала Влада, но тут же замолчала, нервно поджала губы и опустила взгляд, не зная, как начать разговор. Нервно закурила тонкую сигарету и тут же открыла окно, избегая пытливого взгляда Николаса.

— Я тридцать один год Ник, что ты сказать хотела?

— Эмили… — она все же посмотрела его в глаза, — она была беременна.

— Была? — непонимающе нахмурился он.

— Да, была. После всего случившегося… Она потеряла ребенка.

— И какой у нее был срок?

— Два с половиной месяца, — Влада помолчала, разглядывая непонимающее лицо Ника и, стряхнув пепел с сигареты, продолжила: — Это был твой ребенок. Мне так жаль…

Николас молчал. Сначала хмуро разглядывал ее лицо, пытаясь найти в нем намек хоть какой-то подвох, но она выглядела искренне обеспокоенной, будто бы ей действительно было жаль. Жаль его, жаль Эмили, жаль неродившегося ребенка. Его ребенка. Жутко захотелось курить.

Он достал из кармана сигареты и закурил, разглядывая за окном безжизненный зимний пейзаж и серые стены больницы. Осознание ее слов как-то неприятно отдавалось где-то внутри, будто Ник действительно кого-то потерял. Кого-то родного, близкого, знакомого, а не фантом ребенка, которого он и знать-то не знал. Даже усмехнулся собственным мыслям, совершенно не понимая охватившее его чувство потери. Он на мгновение представил пухлого голубоглазого малыша на руках у счастливой Эмили, которая могла бы стать его, оставь он позади собственный эгоизм и поддайся порой овладевавшему им желанию приехать за ней и забрать ее. Она бы с ним поехала, он знал это наверняка. Только теперь не его Эмили была сломана, а его ребенок мертв. И виноваты в этом были лишь двое: он и Маркус.

— Ник?.. — подала голос Влада, когда молчание затянулось.

— Эмили знала о ребенке? — все же взглянул на нее он, выкинув сотлевшую сигарету.

— Об этом я и хотела с тобой поговорить… Это чудо, но Эмили не знала. Возможно, догадывалась, но точно не знала, она бы мне обязательно сказала, мы сильно сблизились с ней за эти месяцы. Мне повезло, что я успела поговорить с врачом раньше, чем он все рассказал ей. Мне удалось скрыть это от нее, по крайней мере на время, ей и так безумно плохо, это окончательно бы ее добило. И я не хочу, чтобы она узнала об этом сейчас, потом, позже, мы расскажем ей, но пока, Ник, я надеюсь, что это останется между нами и врачом. Для Эмили это, правда, будет тяжелейшим ударом.

— Останется, не переживай.