Проклятый граф

Окрик, исполненный недовольства, раздался, как это не странно, отнюдь не со стороны Альберта. Девушка, испуганная новым напоминанием о силе и опасности носимых ею «погремушек», как выразился юный маг, пребывающая в несколько взвинченном состоянии, сейчас была категорически не настроена терпеть шуточки последнего.

Альберт, определенно не ожидавший такого от своей дочери, удивленно приподнял бровь.

– Как, разве вы уже столь близко знакомы с этим мальчиком? – рука его легла на плечо протеже и на губах мага заплясала подозрительно добрая, мягкая, откровенно отеческая улыбка, – Но ведь я лишь собирался его тебе представить! Это было еще одной целью моего визита, должен признать, ведь в прошлый раз я сделать этого не успел.

Татьяна, несколько не ожидавшая ни от самой себя такой прыти, ни от отца подобных заявлений, недоуменно покосилась на Ричарда. Затем перевела взгляд на затылок Эрика, тоже определенно растерявшегося и, с подозрением уставившись на своего собеседника, настороженно осведомилась:

– И как кого же ты намерен мне его представить? Как мучителя Ричарда или…

– Как твоего будущего супруга.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Девушка, ощущая, как у нее расширяются глаза, торопливо заморгала, пытаясь заставить себя побороть изумление; Людовик, судя по всему, тоже не ожидавший подобных заявлений, медленно перевел потрясенный взор на дядюшку и резким движением сбросил его руку со своего плеча. Слов для достойного ответа у него пока не находилось, как, впрочем, и у Татьяны, и Альберт не преминул воспользоваться этим.

– Напомню, моя милая, свои слова о том, что я никогда не позволил бы тебе выйти замуж за какого-то пса без роду и племени, – презрительный взгляд мага метнулся к безусловно польщенному такой характеристикой Ричарду и тотчас же устремился к ошарашенному племяннику, – Что я нашел бы более достойного кандидата для этой роли, и вот…

– Я на ней не женюсь!

– Я за него не выйду!

Два голоса прозвучали как один. Молодые люди, столь бесцеремонно означенные в супруги друг другу, гневно переглянулись и, демонстрируя полнейшее неприятие персон друг друга, устремили свой гнев на мага. Анхель, стоящий чуть поодаль и немного за спиной последнего, едва не прыснул, прикрывая рот рукой.

– Какое трогательное единодушие… – протянул он и в зеленых, прозрачных глазах его, пожалуй, впервые на памяти Татьяны, отразилось самое искреннее веселье, – А ведь в семейной жизни это так важно! Да, мастер прав, – вы идеально подходите друг другу.

– С тобой я потом поговорю, восмилапый, а ты… – Людовик, мельком глянув на вораса, негодующе нахмурился на стоящего рядом дядюшку, – Завязывай с болтовней! Черт знает, до чего уже договорился – я никогда не женюсь на девчонке, которую некогда сам, по твоему приказу, отдал своему братику!

– Так-так-так, – Эрик, сам ошарашенный заявлением дяди не меньше, чем, пожалуй, Татьяна или Людовик, решительно шагнул вперед, поднимая руки, – Тише, тише. Прекратите говорить о Татьяне, как о вещи, – мне никто не отдавал ее! Она пришла в замок, в надежде спастись сама, и… – на губах молодого графа появилась невольная улыбка, – Спасла меня. И всех, кто обитал…

– Господин граф, – Анхель, очевидно, уставший от молчаливого бездействия и решивший все-таки принять участие в общей беседе, с интересом приподнял белесую бровь, – Скажите, вам речи ваш доктор пишет? Слишком много слов и слишком мало дела, а впрочем… Это вполне соответствует вашему обычному поведению, – он презрительно поморщился и, фыркнув, махнул рукой, всем видом показывая, что относит молодого человека к личностям, недостойным внимания, – Никогда не был способен действовать сам, может лишь говорить и подставлять под удар других…

– Кофе мне принеси! – чей-то возмущенный, звонкий и знакомый до безобразия голос решительно вклинился в речь вораса, прерывая ее.

Татьяна, чувствуя, как на губах сама собою расплывается широкая улыбка и не решаясь поверить собственному счастью, торопливо обернулась.

Эрик, которого слова альбиноса задели за живое, и который отнюдь не собирался дожидаться помощи, но, тем не менее, был ею обрадован, тоже поспешил перевести взгляд в сторону, откуда раздались эти слова, и даже Ричард вздохнул с некоторым облегчением. Все-таки ему, действуя практически в одиночку, пусть и при помощи пантеры, выстоять против двух сильных магов и одного, определенно не слабого вораса, было бы достаточно затруднительно, посему помощи он был чрезвычайно рад.

Из-за спины Луи, загораживающего собою путь, ведущий к замку, легко подвинув его, вышел, вернее даже будет сказать – выступил Роман Натан де Нормонд.

Облаченный в свободную белую рубашку с широким рукавом, но узкими манжетами, небрежно выпущенную поверх черных брюк, заправленных, в свой черед, в сапоги с довольно высоким голенищем, он сейчас производил впечатление какого-то средневекового мстителя, безжалостного карателя, защитника униженных и оскорбленных. Тонкий двуручный меч, легко и непринужденно сжимаемый им в руке, довершал этот образ, делая его абсолютно законченным.