Проклятый граф

Луи, на мгновение задумавшись, нерешительно почесал в затылке, созерцая собеседника с некоторым недоверием.

– То есть, ты хочешь сказать, что сегодня мне надо убить тебя, а не песика? – уточнил он, с новым интересом косясь на меч, сжимаемый тонкой рукою брата, – Ты ведь не знаешь, вдруг у меня револьвер в кармане?

Роман хмыкнул и, пожав плечами, вновь поднял меч, указывая острием на предполагаемого противника.

– Ну, так чего ты его мучаешь? Доставай, я не прочь проверить скорость твоей реакции. Да и своей за компанию.

– Людовик!

– Роман…

Два голоса прозвучали практически одновременно. Альберт, которого поведение протеже, его постоянные попытки отвлечься на что-то до крайности малозначимое, определенно совершенно не устраивало, сдвинул брови. Эрик, не успевший толком порадоваться явлению брата, а уже вынужденный заниматься его воспитанием, принудительно возвращая его к происходящим прямо здесь и сейчас событиям, негромко вздохнул.

Лев, стоящий рядом с молодым интантером, бросив на него недовольный взор исподлобья, очень красноречиво фыркнул и как-то по-особенному раздраженно сел.

Татьяна с Ричардом, переглянувшись, предпочли покамест остаться в стороне от основной арены действий, тем более, что Роман с его красноречием, да и Людовик со своим, запросто могли сделать любую стычку не кровопролитной.

Анхель, тоже предпочитающий роль наблюдателя, нежели амплуа участника, стоял, скрестив руки на груди и, широко расставив ноги, свысока наблюдал происходящий содом. Наконец, не выдержав, он широко ухмыльнулся.

– Просто детский сад, – негромко, но, как обычно, очень отчетливо вымолвил он, – Два воспитателя и два воспитанника – практически полный комплект! Интересно, какая это группа?

– Какая бы не была, тебя мы в нее не примем, – мигом отозвался Роман, – Вакантных мест нет, все давно закончились.

– К тому же, это частный детский сад, посторонним вход воспрещен! – подхватил Людовик, очаровательно улыбнувшись сначала дяде, потом брату, а уже затем Анхелю.

– О, не волнуйтесь, детки, я к вам не тороплюсь, – ворас, не опуская рук, мимолетно пожал плечами и, окинув взором все пространство под ветвями большого дерева, задумчиво прибавил, – У вас слишком много хищных кошек, а я не являюсь их поклонником.

– О, кстати! – Роман, словно вспомнив о чем-то, воздел палец вверх, – Хорошо, что напомнил! Котик, – взор его упал на мгновенно помрачневшего льва, – Извини, я тебя больше не задерживаю. Иди, поздоровайся с хозяином… хозяевами… В общем, с теми вон, а то они обидятся.

Татьяна и Эрик, как люди, имеющие, пожалуй, наибольшее право полагать себя «хозяевами» хранителя памяти, неуверенно переглянулись. Что-то подсказывало им, что Винсент такому обращению рад вовсе не будет, а склоки между своими на глазах у врагов явно нельзя было признать очень уж хорошей идеей.

Лев, и в самом деле совершенно не обрадованный заявлением, да и, надо сказать, тоном виконта де Нормонд, нарочито медленно поднялся и, хмуро глянув на своего спутника исподлобья, неспешной размеренной поступью направился здороваться с хозяевами. При этом он не преминул, обходя Романа, наступить большой лапой ему на ногу.

– Сапоги испортишь! – юноша, судя по всему, ни капельки не смущенный этой выходкой, хихикнул, снова обращая взор очей своих на младшего брата, честно ожидающего, когда же можно будет продолжить словесный поединок.

– Кстати, братик, – дождавшись своего часа, он, напрочь забывая о присутствии здесь недовольного его поведением дядюшки, живо вернулся к прерванному общению, – Я тут случайно так вспомнил… У тебя, по-моему, должно было заваляться что-то мое, не так ли?

– Твое? – Роман, на самом деле прекрасно понявший намек, пару раз удивленно моргнул, затем нахмурился, словно бы напряженно вспоминая, что же это имеет в виду собеседник и, лишь выдержав почти минутную паузу, с облегчением вспоминания кивнул, – Ах, ты об этом? – рука его скользнула в карман штанов и на свет божий появилось резиновое колечко, эспандер, столь любимый младшим представителем семейства де Нормонд и совершенно не приспособленный для использования его старшими. Луи, увидев любимую игрушку, воодушевленно кивнул. Даже глаза его радостно заблестели, а на губах появилась совершенно искренняя, широкая улыбка.

– Как ты прав, я именно об этом! Надеюсь, вернешь мне игрушку? Или будешь, как обычно, обижать своего маленького братика?

Интантер, фыркнув, легко взмахнул рукой. Эспандер, мелькнув в воздухе, в мгновение ока оказался в руках у абсолютно счастливого Луи, и брат его, заметив эту радость, не нашел в себе сил удержаться от комментария.

– Как был четырнадцатилетним пацаном, так им и остался на всю жизнь.

Людовик, с любовью и интересом сжимающий резиновое колечко – трюк, который Роман так и не сумел повторить, – поднял на него удивленно-насмешливый взгляд.

– Тогда уж пятнадцатилетним.

– Тебе дядя еще и склероз наколдовал? – Роман очаровательно улыбнулся и, всем видом показывая, какое большое одолжение он делает, напомнил, – Тебе было четырнадцать на момент твоей не-смерти.