Проклятый дом

Прежде всего Станислав осведомился, кто и почему мог бы желать зла Береженникову. Услышав это, моложавый руководитель института с ранней сединой на висках лишь развел руками и сопроводил этот жест сокрушенным вздохом. На словах директор добавил, что в силу, как он считал, неконфликтности Николая Романовича к нему едва ли кто-то мог иметь какие-либо претензии.

Крячко спросил о научной работе профессора. Рубрайцев ответил, что эту тему куда более подробно сможет изложить его заместитель.

— Люба, проводи товарища полковника к Дмитрию Алексеевичу, — глянув на часы, попросил он секретаршу. — Все! Я убежал! — Директор и в самом деле едва ли не выбежал из приемной в коридор.

— Ну, идемте, — сказала Люба и мило улыбнулась, поднимаясь со стула.

— Одну секундочку! — Крячко вскинул руку ладонью вперед. — Заместитель директора ехать никуда не собирается? Он будет здесь постоянно? Если так, то к нему еще успеется. Сперва я хотел бы поговорить по поводу профессора Береженникова с вами. Я уже не первый год в угрозыске, в курсе дела, что технические сотрудники тех или иных организаций и ведомств зачастую люди куда более осведомленные, чем даже их руководство. Поэтому я прошу вас уделить мне какое-то время и рассказать все, что вам известно про Николая Романовича. Меня интересуют даже какие-то бытовые моменты, его личные взаимоотношения с сотрудниками и руководством института. Нет-нет, не беспокойтесь. Я не одержим поисками дежурного козла отпущения, чтобы на него свалить вину. Ни в коем случае! Меня интересует всего лишь одно. Куда мог деться профессор Береженников?

Секретарша вновь одарила Стаса милой улыбкой, немного подумала и проговорила:

— Я здесь работаю десятый год, с профессором пересекалась не раз. Что о нем сказать? Он классический русский интеллигент, очень вежливый, тактичный, скромный человек. Имея большое количество научных работ, Николай Романович никогда не намекнет даже новичку о своих заслугах, достижениях, о том, что он профессор, без пяти минут академик.

Далее собеседница сказала Крячко, что Береженников по своей натуре завзятый трудоголик. Если он намечал выполнение какой-то работы, то мог остаться в своей лаборатории на несколько дней подряд. Случалось так, что Тамара Аркадьевна была вынуждена приезжать в НИИ и чуть ли не силой забирать своего супруга домой, чтобы он мог хотя бы нормально поесть.

— Он на этой сухомятке заработал себе предъязвенное состояние желудка, — сочувственно проговорила Люба. — Николай Романович постоянно горит своей работой, без конца с кем-то списывается в интернете, в его лаборатории без конца ставятся опыты, какие-то эксперименты. Я сама слышала, как заведующий виварием жаловался директору Федору Гавриловичу на то, что у них наметился перерасход подопытных животных.

— Все это дает какие-то конкретные результаты? — поинтересовался Стас.

— Вы знаете, да! — ответила секретарша. — У Николая Романовича более двух десятков крупных разработок, позволяющих лечить возрастные болезни, преодолевать последствия хронических недугов, изменять ход деструктивных процессов в организме. Эти новые методики, разработанные им, способны существенно продлить жизнь человека.

Люба сказала, что в их НИИ некоторое время назад работал вахтером один мужчина, который хронически страдал от радикулита. Выйдя на пенсию, он много лечился, но ему становилось только хуже. Он едва мог передвигаться, на костылях пришел к профессору Береженникову и предложил себя в качестве подопытного. Все равно ведь настает полный конец. Профессор согласился апробировать на бывшем вахтере некоторые свои наработки и методики, которые еще не были сертифицированы. Недели две спустя свершилось, можно сказать, чудо. Пенсионер забыл о болезни, причем не только об этой. Попутно с радикулитом он избавился и от полиартрита, который мучил его чуть ли не всю жизнь.

— А что же использовал Береженников? Какие-то свои лекарства? — полюбопытствовал Крячко.

— Да, он давал пациенту препараты, созданные из каких-то лекарственных растений, еще проводил процедуры с помощью какого-то особого аппарата, конструкцию которого разработал сам и держал в секрете. — Люба чуть приглушила голос и добавила: — Он опасается промышленного шпионажа. У нас в стране с патентованием весьма непросто, волокита, какие-то непонятные процедуры и схемы. Знаете, в начале девяностых здесь произошла одна очень скверная история. Коллега Николая Романовича, который в ту пору только пришел сюда, разработал препарат для улучшения мозговой деятельности людей преклонного возраста.

Далее Люба рассказала, что ученый провел полный цикл всех необходимых испытаний и исследований, а потом решил запатентовать свое лекарственное средство. Первое, с чем он столкнулся, обескуражило его. Ему пришлось очень серьезно потратиться, каждая бумажка в процессе патентования стоила весьма и весьма немалых денег. Потом этот человек вынужден был платить за патентные изыскания. Нет ли чего-то похожего в других странах?