Проклятый дар

Аделаида. Аделаида. Он услышал это имя в тот день, когда познакомился с Ниной. Он уже и не мог вспомнить, откуда услышал это имя. Может от Нины, может от медсестер. Но это имя определенно скрывало в себе нечто странное, Йокин нутром чуял. Оказавшись в подвале, где и размещался просторный архив, он довольно быстро нашел нужный стеллаж и вытянул из ящика медицинскую карту Аделаиды Вуйчик. Как только Зорий открыл историю болезни, лечебница потеряла доктора на сутки.

Ниточка Аделаиды вытянула за собой целый моток. Свидетельства о смерти, полицейские отчеты, заявления свидетелей, рапорты в медицинские комиссии, доклады перед собранием спонсоров, отчеты о вскрытии, заключения патологоанатомов и многое другое. Но что самое поразительное, что заставляло доктора тянуть ниточку дальше – это имя Нины Эстер, встречающееся в каждом документе.

Посланный каким-то врачом в архив, словно знак с небес, молодой медбрат – явно недавний выпускник колледжа – заметив, интерес Йокина, сказал, что случай Вуйчик – не единственный, когда к делам лечебницы привлекалась полиция. Так в руках Зория появилась карта болезни Маркуса Бремера, пытающегося совершить самый жестокий обряд суицида, с которым можно побороться за место в каком-нибудь садистском аналоге книги Гиннесса. И снова имя Нины Эстер красовалось на страницах полицейского расследования.

Тот же медбрат подсунул и медкарту некоего Дина Рица, закончившего свой путь в петле из собственных штанов.

– Она всегда была рядом, – прошептал парень в загадочной манере, а когда Зорий понял, что медбрат говорил о Нине, того уже и след простыл.

Голова Зория готова была взорваться от закипевшего гнева. Ему подсунули выбеленную медицинскую карту, стерев оттуда какие-либо намеки на пережитые Ниной три убийства. Она всегда была свидетелем! Как такое можно утаивать? Здесь дело не в репутации больницы, а в успехе лечения Нины! Зорий чувствовал себя обманутым глупцом.

Двенадцатая чашка кофе не помогла в борьбе за явь, и Йокин уснул прямо за столом в архиве, где во сне яростно сотрясал шиворот Калева.

Утром, придя в себя, Зорий знал, куда отправится. Не зря говорят: утро вечера мудренее. Ему нужна Илона. Она работала здесь уже четыре года и не могла не знать о жестоких смертях, случившихся в лечебнице, да и к тому же он намеревался воспользоваться ее трусливыми и даже смешными намеками на флирт с Зорием, чтобы разузнать больше деталей.

– О, да…, – задумчиво произнесла Илона, разглядывая неприятные фотографии из медицинских историй, – я слышала про эти смерти. Ужасно! Бедные детишки! Но, – Илона чуть приблизилась к доктору, переходя на шепот, – здесь не любят говорить о них. Сами понимаете, это же такой позор!

– В самом деле, в самом деле, – согласился Зорий, но чутье подсказывало, что не по этой причине здесь умалчивают о происшествиях.

– Послушай, Илона, дорогая, – Зорий решил воспользоваться своим чарующим оружием, – для меня очень важно узнать, каким образом с этим всем связана Нина Эстер.

– Она просто свидетель. Бедняжке не повезло, – не понимала Илона.

– Да, да, все так, – Зорий почесал затылок, – но понимаешь, если бы ты смогла узнать что-нибудь, что не попало в эти документы, что-то странное, пусть даже на уровне слухов, ты бы мне очень помогла, – Зорий позволил себе легонько ущипнуть медсестру за подбородок.

Илона покраснела, глаза загорелись огоньком.

– Я очень постараюсь, доктор Йокин!

– Просто Зорий, милая.

Илона побагровела.

– Но Вы ведь знаете, какие слухи о ней здесь ходят, – Илона снова зашептала.

Зорий подмигнул Илоне, подбадривая невинную молоденькую девушку.

Йокин, действительно, пару раз слышал перешептывания коллег о Нине. Доктора не любили говорить о ней, ссылаясь на врачебную тайну, что было бессмысленно, когда вся лечебница была поставлена на уши из-за трупов, найденных возле Нины. Старания коллег избегать тему о Нине Эстер выглядели такими надуманными и искусственными, что было даже стыдно признать, что это – квалифицированные специалисты психиатрического отделения. Но, к счастью, персонал более низкого звена охотно делился страшилками и гипотезами, в которых непременно прослеживалась одна истина – доктора ее боялись.

И тут до Зория вдруг дошло. Калев лично вручил ему историю болезни Нины. А ведь это должен был сделать ее терапевт, с которым он так и не встретился! Дурак Зорий! Как же ты раньше не додумался? Надо было переговорить с ее лечащим врачом! Чья там была подпись в карте? Зорий пролистал пару последних страниц, на всех была подпись доктора Германа Якоба. Зорий тотчас же отправился к нему.

Герман Якоб – низкий плотного телосложения мужчина с пышной светлой шевелюрой и такими же пышными светлыми усами – встретил коллегу очень радушно поначалу. Но как только прозвучало имя Нины Эстер, брови Якоба немедленно упали, почти закрыв собой глаза, доброжелательная улыбка стерлась, как будто ее и не было вовсе секунду назад.

– А почему Вы спрашиваете? Что-то случилось? – Герман, определенно, занервничал.

– Я бы хотел узнать Ваше общее впечатление о ее здоровье, – объяснял Йокин.