Проклятое число

Мои сны к тому моменту уже нашли своих почитателей — темные секты чародеев, промышляющих оскорбляющими богов ритуалами, научились задерживать сны в мире людей. Они говорили с ними, поклонялись им, а те взамен на жертвоприношения и информацию щадили своих рабов по ночам.

Однажды я узнал, что мои творения отыскали метод, с помощью которого можно перебраться за Золотую Стену: те самые сектанты научились призывать их с помощью сигилл и пентаграмм, мысленно притягивая тварей с помощью Нитей Жизни. Это была высокая магия, древняя, страшная и почти полностью утерянная в веках. И именно она стала причиной, по которой сны наконец прорвались сквозь защиту и стали исполнять мою волю среди смертных.

Двенадцать Держав погрузились в хаос, твари, притворяясь людьми и меняя обличья, совершали одни преступления за другими. Появлялись и исчезали ордена охотников на нечистью, религиозные культы и кланы, что пытались выявлять сны и сжигать их, отправляя назад, в Задымье, однако чаще всего глупцы уничтожали самих же себя. Мои сны почти сразу заняли должности в храмах, стали карающей дланью духовенства, и их власть над народом сделалась практически безгранична.

Был ли я жесток, позволяя своим бессердечным тварям резвиться? Да, определенно. Я был уязвлен и брошен, мое презрение к Конкордии и всему, что она делала, было необычайно. Каждый раз, слушая очередной доклад о какой-нибудь удачной операции, я думал: «Почему она так поступила со мною? Почему эти жалкие человечишки, эти Демиурги и их фамильяры заслужили хоть какого-то внимания с ее стороны, а я — нет?»

Однажды один мой сон встретил на улице маленького безымянного городишки молодую девушку в плаще с капюшоном. Подойдя к нему, она шепнула, что желает встретиться со мною для переговоров. Как ты уже догадалась, хозяйка, это была сама Конкордия. Она наконец-то смирила свою треклятую гордость и решилась посмотреть мне в глаза.

Мы встретились на нейтральной территории, в высоком бурьяне между Золотой Стеною и Задымьем. Со мной была маленькая армия из снов в их истинных обличьях — чудовищ всех мастей и видов, многоглазых, многоруких, лысых и волосатых, четвероногих и одноногих, зрячих и слепых. С Конкордией же был лишь ее фамильяр, Модестус. Он был прекрасен.

Черные волосы, большие темные глаза, белая кожа, ресницы цвета тлеющего угля… он глядел на меня с насмешкой, будто на бракованный товар. Клянусь, в те мгновения я был готов вырвать глотку этой твари — вот только вид Конкордии убедил меня этого не делать.