Проклятое число

— Никто и никогда в этом мире еще не переставал существовать окончательно, — заверил ее Корвус. — Люди и нелюди перерождаются, изменяются, иногда — сливаются с Тьмой и растворяются в других душах, но никогда не исчезают, обращаясь в ничто. Нет такой энергии, что могла бы полностью исчезнуть, не заменившись ничем другим. Вот и ты не умрешь, а всего лишь переродишься: быть может, в богатой семье каких-нибудь зажиточных аристократов, а может — у двух неприкасаемых низкоразвитого племени, которых вскоре загрызут гиены.

Бона поежилась.

— Мультивселенная огромна, и ее сюрпризам нет конца, — философски заключил ворон. — Ты можешь сделать выбор, и сделать его лишь раз: умереть окончательно, забыв обо всем, что было, или так и остаться бестелесым призраком, видимым только Демиургам и моей хозяйке.

— Прежде чем я навсегда умру для этого места… — Корвус улыбнулся и кивнул, услышав ее окончательное решение. — Мне хотелось бы признаться кое в чем Пуэлле.

— Д-да? — спросила та растерянно. Она уже и не знала, чего ожидать.

— Я не все рассказала тебе, потому что стыдилась себя. На самом деле… на самом деле я умерла вовсе не в постели, а зажатой в темном углу одного из корпусов. Смерть настигла меня в объятиях того самого Слуммуса, популярного парня, что устроил мне испытание. Мой договор с Корвусом звучал… еще более извращенно, чем я рассказала поначалу. Взамен на мою помощь ворон пообещал внимание Слуммуса и его интерес ко мне, но отметил, что я буду замечена своей парнем мечты лишь при одном условии: если выполню его приказ. То есть, посодействую Ритуалу и продержу у себя предмет на протяжении тринадцати дней.

— Так ты знала об этом ритуале? — удивилась Пуэлла.

Бона кивнула:

— Правда, немногое, разве что основы. Корвус сообщил мне, что все это — какой-то план Кунктии по спасению человечества, тайный и приводимый в действие через студентов: детей Кланов или аристократов, состоящих в близких дружественных отношениях с ректоратом, точно не знаю. Правда вот, потом ворон сказал, что, в отличие от предыдущих жертв, я не умру, потому что… потому что я его хозяйка, а значит — Тринадцатая Демиург.

— Запутанная ложь, которую я говорил и предыдущим с полного одобрения Кунктии, — улыбнулся Корвус. — Ну так что, Бона? Ты уже сказала подружке все, что хотела сказать?

— Да. — Бона пристыженно кивнула. — Прости, что чуточку приврала. Мне было очень стыдно за то, что я хотела увести Слуммуса от его фамильяра, вступить в греховные для чародейки отношения с другим человеком, да и вообще…

— Не переживай, — сквозь слезы покачала головой Пуэлла. — Все мы совершаем ошибки. Уверена, что, будь ты жива, мы стали бы замечательными подругами на года. Жаль, что возможность упущена.

— Прощай, золотце. — Бросив на Пуэллу многозначительный взгляд, полный боли и радости, Бона наконец приблизилась к Корвусу вплотную, и его Анахата поглотила ее, охватив своим зеленым сиянием, вспыхнув и погаснув, будто мираж.

А потом стало тихо и сумрачно. Ни одного призрака больше не было в Музее Ботаники.

Первой пришла в себя Аврора. Она поднялась на ноги, сделала несколько шагов туда-сюда, а затем спросила, едва сдерживая слезы:

— Что сейчас с моим отцом?

В детстве Пуэлла неоднократно слышала мамины рассказы о том, что Златолик сияет только над Двенадцатью Державами, а где-то за его пределами, там, где начинается Дым, стоит вечный вечер, таинственный и сумрачный, полный жутких теней и странных шорохов. Тогда, много лет назад, она не могла уснуть, представляя гротескные картины: темные клубы, касающиеся земли, замерших Демиургов с их фамильярами, что отгоняют Дым силой мысли, высокую траву, которая колышется и будто шепчет на ухо всякие жуткие вещи… иногда Пуэлле даже казалось, что она умерла бы от ужаса, окажись хоть раз за Золотой Стеной — впечатлительная и слабовольная девочка, она пугалась самих мыслей о таинственности мира снаружи, а потому мама перестала рассказывать ей об этом почти сразу, как только поняла это.

Но теперь она стояла здесь, под темными небесами, и практически не чувствовала страха. Даже то, что рядом стоял Корвус, жуткий альбинос в водянистыми розовыми глазами — его оскал резал полумрак, словно начищенное лезвие — не придавало атмосфере вокруг леденящей кровь жути. Наверное, все случившееся за последние несколько дней слишком шокировало ее, решила Пуэлла. Весь ужас — призраки, видения, мертвая ректор, освобожденный фамильяр с туманным прошлым, осознание собственной вины в чужой погибели — нахлынет на нее единой волною, когда она наконец отойдет от шока.

Сейчас же на сердце было почти спокойно. Дым, что клубился вдалеке, казался ей даже красивым.

— Где это мы? — спросила Аврора, касаясь спины Корвуса. Тот обернулся. — Как мы здесь оказались?

— О, где мы, ты и сама прекрасно знаешь, маленькая храбрая дайра, — осклабившись, ответил ворон. — Сюда перенес вас я. Силой мысли, если интересно.

— Ты… — решилась подать голос Пуэлла. — Ты необычайно могущественный.

— Вполне ожидаемое свойство Тринадцатого Демиурга.

— Что?! — хором воскликнули Аврора, Ангуис и Пуэлла.