Шаги звучали медленно и осторожно, будто тот, кто ступал по мраморному полу Музея, сомневался в том, что делает. Спрятавшиеся за экспонатами трое друзей переглянулись и молча кивнули друг другу, как бы говоря: смерть так смерть, ничего с этим не поделаешь.
«И кто же мог знать, что обычная студенческая вечеринка в честь дня рождения могла закончиться вот так? — подумала Пуэлла, пытаясь всхлипывать неслышно. — Как жаль, что я ничего не сумею поделать».
И все же… все же ее настораживало, что гость пришел только один. Почему не целая толпа во главе с Кунктией и ее супругом-заместителем? Где Долус и его дружки? Секунды тянулись, словно вечность, и больше всего на свете Пуэлле хотелось, чтобы этой отвратительной неопределенности наконец-то пришел конец. Все-таки, умереть быстро и сразу в тысячу раз лучше, чем иметь палача, любящего смаковать беспомощность своей извивающейся жертвы.
— О, так вот где вы прячетесь! Прошу прощения, если напугал.
Пуэлла подняла глаза — и отпрянула в сторону, упершись спиной в хрупкое стекло. Экспонат накренился и упал назад, в стороны брызнули осколки. Человек резким движением схватил ее за руки и потянул на себя, после чего прижал к груди, словно утерянную возлюбленную, с которой его наконец соединила судьба.
— Я рад, что успел, моя хозяйка. — Незнакомец отстранился, и теперь Пуэлла во всех подробностях рассмотрела его вытянутое бескровное лицо, белые волосы, белые ресницы и губы. — Должно быть, непривычно видеть меня вживую.
— Ты… — Пуэлла растерянно заморгала. Ей хотелось наброситься на него, расспросить, ударить, возможно — даже убить, но вместо этого она просто стояла и смотрела на скалящееся лицо, что с каждой секундой казалось все более знакомым. — Ты совсем как на той картине.
— О, та картина… да, я показывал ее тебе как-то раз. И где она сейчас, любопытно?
— Стоит в магазинчике Роза, внука ректора.
— Даже так? Какая удача! — глаза Корвуса блеснули. — Повесим ее над своей постелью. Надеюсь, мальчишка не проклянет меня, когда я ступлю за его порог. Все-таки, я только что убил его родню.
— Убил?! — вскрикнула Пуэлла. — Кунктию и Пситтакуса?
— Именно так.
— А ты мне уже нравишься, человек-ворон, — сказала Аврора, силясь казаться собранной и ни капельки не удивленной. — Эти сволочи, как-никак, осуществляли казнь моего отца по приказу Совета.
— Твой отец не мертв, Аврора Нихиль, — как бы между делом ответил Корвус, — как и твоя мать, хозяйка. Но об этом мы, пожалуй, поговорим в более подходящее время.
— Какие стремительные повороты. Я не успеваю усваивать информацию, — буркнул Ангуис сам себе под нос. — Одна загадка на другой, а теперь еще и это. Мой бедный разум не выдерживает.
— Ты! — Корвус обернулся на голос; за его спиною, пульсируя в воздухе, плакала призрачными слезами несчастная Бона. — Это из-за тебя я умерла!
— На кого это он таращится? — спросил Ангуис, но в тот же миг, сообразив, кивнул, не успела Пуэлла открыть рот. — О-о, ясно. Кажется, сейчас начнутся разборки. Любопытно, к слову, что ворон ее видит.
Корвус посмотрел на Бону со смесью презрения и сочувствия. Та сдвинула брови к переносице и скрестила руки на груди.
— Лишь ты одна виновна в своей смерти, девушка, — повел плечами Корвус, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней. — Этот сценарий, к слову, работал и с предыдущими. Кунктия думала, что так я подыгрываю ей, отчаянно пытаясь помочь в страхе перед наказанием. Она не понимала, что на самом деле мнимое сотрудничество все сильнее приближало меня к истинной хозяйке. Раз за разом, год за годом. Мне не жаль чужих жизней, отданных взамен на личное счастье.
Пуэлла непонимающе сдвинула брови.
«О чем это он говорит?»
Они с Авророй переглянулись; у той было не менее шокированное, обескровленное лицо — вдвое более бледное, чем обыкновенно.
— Но что же теперь будет со мной?! — завопила тем временем Бона. — Я так и останусь призраком, бестелесой и никчемной тварью, блуждающей по Университету? Да никто, кроме Пуэллы, даже не увидел меня за весь этот год!
— Кровь Пуэллы открывает ей многие дороги, — ответил Корвус. — Но ее семейное древо тебя не касается. К тому же, череда мучений уже закончилась: предстань перед моей Анахатой, и твой дух покинет эти края, готовясь к перерождению в одном из бесконечного количества миров.
Светло-зеленое свечение возникло на его груди, мягкое и приятное, манящее одним лишь своим видом. Медленно, испуганно и растерянно Бона Фидес приближалась к Корвусу, глядя только на этот пучок света, идущий из-под его кожи, и будто боясь отвести взор.
— Это значит, что я… — она подняла взгляд на Пуэллу и замялась. — Я перестану существовать, правильно?