Проклятие Шалиона

– Он поедет вместо вас? – взволнованно спросила Бетрис. – Вам нельзя ехать, вы же знаете, нельзя.

– Э-э… нет. Палли, вместо этого я прошу тебя служить принцессе Исель и защищать ее. Лично. Во имя богов и особенно во имя леди Весны. В этом нет никакой измены – она полноправная наследница Шалиона. Таким образом, ты имеешь честь стать ее первым придворным.

– Я… я… я могу принести клятву верности в дополнение к той, что давал вашему брату Орико, леди. Я не могу поклясться в верности вам одной, минуя его.

– Я и не прошу вас быть верной мне в ущерб моему брату. Я прошу только быть верной прежде мне, а уж потом его канцлеру.

– О, тогда конечно, – Палли просиял. – С удовольствием.

Он поцеловал Исель в лоб, затем коснулся поцелуем обеих рук и ног, обутых в тапочки, и, встав на колени, принес клятву верности лорда Шалиона, засвидетельствованную Кэсерилом и Бетрис. Затем, все еще на коленях, он спросил:

– Принцесса, что вы думаете о ди Джеррине как о новом священном генерале ордена Дочери?

– Я думаю… что пока не готова отдать кому-то предпочтение. Но он, с моей точки зрения, в любом случае гораздо больше подходит на этот пост, чем любой кандидат из клана ди Джиронала.

Палли кивнул, одобряя ее взвешенные слова, и встал.

– Я ему передам.

– Исель на время похорон Тейдеса потребуется вся практическая помощь, какую ты только сможешь оказать, – сказал другу Кэсерил. – Он должен быть похоронен в Валенде. Могу я предложить ей включить твой паллиарский отряд в траурный кортеж? Это послужит формальным поводом для частых встреч и обеспечит твое присутствие рядом с ней, когда она покинет Кардегосс.

– О, как вы быстро думаете, Кэсерил, – отметила Исель.

Кэсерил отнюдь не чувствовал себя быстрым. Напротив, ему казалось, что его мысли по сравнению с мыслями Исель понуро плетутся в тяжеленных сапогах, на которые налипло фунтов по двадцать грязи. Власть, перешедшая к ней прошлой ночью, словно освободила некую дремавшую внутри энергию; принцесса загорелась, запылала внутри своего темного кокона. Ему казалось, что если он закроет глаза, то увидит, что она действительно светится.

– Но неужели вы должны ехать один, Кэсерил? – печально спросила Бетрис. – Мне это совсем не нравится.

Исель прикусила губу.

– До Валенды, видимо, придется. Едва ли в Кардегоссе найдется кто-нибудь, кому мы могли бы доверить стать его спутником, – она посмотрела на своего секретаря с сомнением. – А в Валенде моя бабушка, возможно, предоставит вам людей. По правде говоря, вам не следует появляться перед Лисом одному, без сопровождения. Не хочу, чтобы мы выглядели отчаявшимися, – и она горько вздохнула, – хотя так оно и есть на самом деле.

Бетрис потянула ее за бархатный рукав.

– А если он почувствует себя плохо в пути? Вдруг опухоль разрастется еще? И кто сожжет его тело, если он умрет?

Палли вздрогнул.

– Опухоль? Кэсерил! Что еще за опухоль?!

– Кэсерил! Вы что, не сказали ему? Я думала, он ваш друг! – Бетрис повернулась к Палли. – Он собирается сесть на лошадь и скакать – скакать! – в Ибру с огромной, смертельно опасной опухолью в животе, без всякой возможности получить по дороге помощь! По мне, так это не смелость, а глупость. В Ибру ему поехать придется, поскольку другой кандидатуры просто нет, но ведь не одному же!

Палли выпрямился, прижал к губам большой палец и посмотрел на Кэсерила, прищурив глаза. Наконец он проговорил:

– Я так и знал, что ты болен. Ты плохо выглядишь.

– Да, но с этим уже ничего не поделать.

– Хм… а насколько плохо… то есть… э-э… ты…

– Умираю ли я? Да. Сколько мне осталось? Никому не известно. Этим моя жизнь несколько отличается от ваших, как заметил просвещенный Умегат, только и всего. Да и кто хочет умереть в постели?

– Ты. Ты всегда так говорил. Глубоким стариком, в постели, с чьей-нибудь женой.

– С моей желательно, – Кэсерил тяжело вздохнул. – Ну, да ладно, – ему удалось не взглянуть на Бетрис. – Моя смерть – это проблемы богов. Что до меня, я отправлюсь, как только будет оседлана лошадь.

Кэсерил встал и взял в руки пакет и книгу. Палли взглянул на Бетрис, которая стояла, стиснув сплетенные пальцы, и умоляюще смотрела на него. Он что-то прошептал себе под нос, затем вдруг шагнул к двери в кабинет и резким движением распахнул ее. Фойкс ди Гьюра – одно большое ухо, прижатое к двери, – отскочил и, стремительно выпрямившись, улыбнулся своему командиру. Его брат Ферда, стоявший прислонясь к противоположной стене, фыркнул.

– Эй, мальчики, – мягко сказал Палли, – у меня для вас небольшое дельце.

Кэсерил, одетый в зимний костюм для верховой езды, прошел через ворота Зангра в сопровождении Палли. Через плечо его был перекинут ремень седельной сумки, тяжелой от уложенного в нее груза: смены одежды, капельки удачи, теологии и государственной измены.

Братья ди Гьюра уже топтались на конюшенном дворе. По приказанию Палли они успели сбегать во дворец ди Джеррина, переоделись из бело-голубых нарядных мундиров в дорожные костюмы и обули высокие удобные сапоги.