Проклятие Персефоны

Вернувшись в каюту, я первым делом скинул с себя промокшую одежду и натянул сухие штаны, подпоясав их ремнем. А затем откупорил бутылку и принялся расхаживать от одной стены до другой, делая большие глотки. Меня раздражало абсолютно все: обстановка, матросы, смешанные чувства, которые я испытывал к Эмилии. Что-то переменилось в ней, надломилось. Несмотря на сомнения, я был уверен, что из пугливой девочки она превратилась во властную женщину, знающую, чего она хочет и какой ценой сможет добиться желаемого. Даже если это граничило с безумием. Даже если это граничило с одержимостью.

* * *

Утром проснулся оттого, что за окном громко кричали чайки, а команда горланила песни, свистела и улюлюкала. Удивленно подскочив, я спешно ополоснул руки и лицо прохладной водой, избавляясь от похмелья, и, накинув чистые штаны и рубашку, вышел из каюты.

Стоило сделать пару шагов по палубе, как мой взгляд непроизвольно упал на столпившихся матросов и Эмилию, которая лениво и плавно виляла бедрами, скользя руками по своему телу. Одета она была в легкое платье с рваным подолом, еле-еле прикрывавшее колени. Тонкие лямки постоянно сползали, и девушка, игриво пробегая пальцами по коже, надевала их обратно, запрокидывая голову и вытягивая шею, которую прикрывал легкий шарф, кулона я так и не разглядел. Тело пленницы, окутанное серебристым светом, казалось, отталкивало солнечные лучи. Грудь колыхалась в такт плавным движениям, манящий взгляд из-под пышных ресниц, которым она одаривала каждого, был призывом и приглашением.

Ласкать… повалить… держать… пока ладони множества рук грубо сжимают бедра, ягодицы и груди…

Однако матросы позволяли себе только улюлюкать и призывно кричать, не приближаясь.

Я не выдержал и громко кашлянул в кулак.

Мужчины моментально перевели взгляд в мою сторону и, ужаснувшись, замельтешили, стараясь убраться с моих глаз: помочь на кухне, захватить тряпку с ведром или проложить курс. Не прошло и минуты, как мы с Эмилией остались вдвоем.

Пленница стояла напротив меня с победной улыбкой. Капельки пота блестели на ее теле, грудь высоко и часто поднималась и опускалась, спутанные волосы разметались по плечам красивым золото-рыжим облаком. Эмилия, явно наслаждаясь триумфом, поманила меня к себе. Сейчас она была прекраснее Афродиты, богини красоты, которую уважали и желали. Во взгляде Эмилии читалось нечто нечеловеческое, отчего я нервно сглотнул. Цвет радужки изменился с зеленого на алый, улыбка походила больше на звериный оскал.

Удивленно моргнув, я засунул руки в карманы, но с места не сдвинулся. Еще раз хорошенько осмотрев лицо девушки, вдруг понял: она все знала с самого начала и решила меня разыграть.

– Ну же, Уилл, разве ты не этого хотел? Разве не меня ты хотел завоевать в тот вечер, когда решил бросить все и сбежать? – Едкие слова прозвучали как приговор. Мне показалось, что голос пленницы стал значительно ниже, точно глубоководное течение. – Вот она я, на палубе ни души, что же мешает тебе закончить начатое? – Эмилия хитро улыбнулась.

Внезапный толчок в спину, будто порыв ветра, заставил сделать пару шагов навстречу девушке, однако, оглянувшись, я не почувствовал ни дуновения, ни чьего-либо присутствия. Странное ощущение возникло в груди, разрастающееся с каждым мгновением все сильнее: кто-то, подобно кукловоду, управлял моими эмоциями и действиями. Сдвинув брови к переносице, я не сразу понял, что Эмилия уже подошла ко мне вплотную. Почувствовав ее прерывистое дыхание, перевел взгляд на лицо девушки, затем на грудь, и, усмехнувшись краем губ, ведомый неизвестным порывом, протянул к ней руки, чтобы заключить в объятия…

Но тут же перехватил запястье пленницы, которая занесла руку, чтобы дать мне очередную пощечину.

– Не смей меня трогать, пока я не разрешу тебе.

– Прости, – только и смог прошептать.

Согнувшись пополам и юркнув под руку девушки, подхватил ее за талию и перекинул через плечо. Я чувствовал, как Эмилия рвет ткань моей рубашки, впивается ногтями в спину и кусает за шею. Ускорив шаг, подошел к своей каюте и, придерживая одной рукой талию пленницы, открыл свободной рукой дверь. Войдя, быстро скинул Эмилию на кровать, щелкнул засовом и, повернувшись, увидел, что она стоит на кровати с бутылкой рома в руке.

Не сдержав смешка, я только и спросил:

– К чему нам все эти игры?..

Не успел я закончить фразу, как в стену рядом со мной прилетела бутылка. Осколки разлетелись в стороны, засыпав пол. Посмотрев на мокрое пятно, которое медленно растекалось по стене, повернулся к Эмилии: пленница с победным выражением лица наблюдала за этой картиной.

– Подойди ко мне. – Обуявшая меня злость не могла сравниться ни с чем. Я почувствовал слабое жжение на запястье.

Пленница лишь усмехнулась и села на кровать, скрестив ноги.

– Подойди. Ко. Мне, – повторил слова, но в этот раз тише.

Испугавшись такой перемены своего настроения, крепко сжал кулаки, стараясь не выдать себя и успокоиться. Браслет продолжал затягиваться и впиваться в кожу, доставляя нестерпимую боль.