Проклятие Персефоны

В тот день я потеряла родного человека, любовь и нежность женщины, которую могла смело назвать матерью… Они с такой легкостью отказались от меня, навсегда разрушив веру в то, что человек с лучшими побуждениями не может предать. Все те чувства, которые эти люди питали ко мне, были фальшью, игрой, которую они мастерски вели, стараясь заманить в сети, чтобы потом растоптать мои чувства и вырвать эмоции с корнем из души. Возможно, они хотели, чтобы я, ведомая человеческими пороками и страхами, стала другой: сильной, волевой.

Любое желание ничто без действий, лишь наивные помыслы.

Тот вечер внес ясность, и я изменилась – стала ненавистной к любым человеческим чувствам, лишенной сострадания и жалости. Единственное, что у меня было, – это желание стать той, кем я поистине являлась, не боясь осуждения.

Я навсегда стала другой.

Глава 9

Любая тайна, ложь и одержимость имеют драгоценное свойство – раскрываться.

Уильям

Опершись ладонями о стену по обе стороны от зеркала, я внимательно всматривался в отражение: черные волосы, раньше ниспадавшие до плеч, сейчас оказались взъерошены, в голубых глазах читался укор и насмешка. Осторожно проведя пальцем по шраму, непроизвольно улыбнулся краем губ.

Интересно, Эмилии он понравился? Стоит ли ей знать, от кого я его получил? Она удивится…

Улыбка моментально погасла на моем лице. Оттолкнувшись от стены, я отступил назад, сдернул с себя рубашку, кинув ее на кровать, и уселся на столешницу, прихватив бутылку рома. Не с первого раза справившись с крышкой, начал злиться – по телу пошла волна противной мелкой дрожи. Открыв бутылку, облегченно выдохнул и, отпив два больших глотка, закашлялся: ром был слишком крепким, горло обожгло. Жар растекался по всему телу, медленно накатывало чувство эйфории и расслабленности.

Образ Эмилии плотно засел в моей голове и мыслях. Вспоминая ее облик, непроизвольно сжал горлышко бутылки, чтобы хоть как-то вернуться в реальность.

Но ко мне пришли другие воспоминания.

Ранним утром, когда отец еще был жив, он позвал меня на рыбалку и шепотом поведал о том, что в наших водах видели сирену. Едва сдерживая волнение и недолго думая, я собрал все, что могло пригодиться: затычки в уши из плотной ткани, заостренный кремниевый кинжал, соль и обычные осколки стекла. Охотники очерчивали вокруг жертвы круг, ставили коленями на битое стекло, чтобы она не смогла сбежать. После такой пытки она становилась довольно послушной. Отец удивленно спросил, откуда я все это знаю. Сглотнув, я понял, что совершил оплошность, но лишь махнул рукой, стараясь скрыть волнение, и ответил, что прочитал это в какой-то книге. Отец, не поверив моим словам, тактично промолчал, подхватил все собранные мною вещи и, выйдя за порог, поманил за собой.