Проклятье Пустоты

Конференц-зал представлял собой большое помещение круглой формы. На площади не менее четырехсот квадратов с лёгкостью и комфортом могли уместиться до двухсот гостей. Для каждой пятой точки здесь предусматривалось мягкое кресло, схожее с теми, что можно увидеть в любом кинотеатре. Высокие потолки гарантировали хороший акустический эффект. Расположенные по полюсам динамики также способствовали этому. Входя в помещение, человек оказывался вблизи задних рядов странноватого помещения с деревянными стенами из бука и мягким полом, устланным ковровым покрытием серого цвета. По другую сторону, строго напротив двери, висело небольшое полотно белой ткани для трансляции презентаций. Под ним стоял черный замысловатый стол в форме полуовала, на котором располагался микрофон, рядом стояла бутылка с водой и прозрачный стакан.

М наблюдал за постепенно наполняющимся залом из небольшого помещения над входом, где находился проектор. Крайне удобное, а главное, лучшее место для просмотра, по соображению Фримена. Один за другим люди рассаживались по своим местам, кто-то судорожно перелистывал блокнот, а кто-то без устали болтал, увлекая собеседника личными ожиданиями. Некоторые, более сосредоточенные и замкнутые, молча усаживались и робко ожидали начала. Контингент был крайне разномастный, и присутствовавшие здесь резко отличались друг от друга одеждой и манерой поведения. Однако кое-что их точно объединяло – желание увидеть писателя и возможность узнать кумира поближе.

Стоило Максу войти в забитый зал, как букет из всевозможных звуков завял, а сотни глаз устремились к фигуре прогулочным шагом пересекавшей круглую комнату. Вездесущий агент Кевин Спайс, один из немногих, с кем Макс продолжил общаться после событий, поменявших его отношение к жизни, в своей скупой и строгой манере поприветствовал присутствующих и незамедлительно передал слово Фримену.

Писатель произнес вступительную речь, состоявшую из благодарности за поддержку и внимание к столь «скромной» персоне. Далее последовала короткая история о нелёгких шагах к успеху и реализации амбиций. На особо банальных моментах наблюдавший за ним М ехидно улыбался, восторгаясь лицемерию и фантазии своего подопечного. Фримен никогда не испытывал излишней симпатии к своим фанатам, а после перерождения вовсе не воспринимал их, считая успех заслугой одного человека – себя… любимого… И сейчас он, говоривший в микрофон, олицетворял саму искренность, не давая усомниться в этом ни на секунду. М не мог разглядеть лиц свидетелей такой прекрасной игры, однако безошибочно чувствовал восторг и нездоровый интерес, исходящий от них.

Опьянённые харизмой уверенного в себе Макса, а в некоторых случаях жаждой наживы, зрители с радостью пожирали ушами каждое слово. Спустя пятнадцать минут Фримен закончил и предложил переходить к своей самой любимой части мероприятия – к вопросам. Сказать, что поднятых рук было много, – ничего не сказать. Каждый второй, сидевший в зале, мечтал стать услышанным Максом. Естественно, опросить всех – невозможная задача. Так что лишь счастливчики получили такой шанс. Фримен случайно и на свое усмотрение указывал перстом на сидящего, который потом задавал свой вопрос.

Наскучившая М пресс-конференция подходила к концу; благодарный и удовлетворённый люд вознаградил виновника торжества аплодисментами. Именно в этот момент М наконец-то, спустя долгие годы, увидел результат своих трудов. Его спокойные карие глаза смогли разглядеть в толпе рукоплескавших определенно странных и подозрительных людей. Сначала М обратил внимание на одного немолодого мужчину, сидевшего неподвижно. Затем ещё, но уже молодой, попал в поле его зрения. Третья фигура, такая же холодная и безэмоциональная, однако женская, сидела ближе всего к Максу. Обежав всех присутствующих взглядом, М насчитал четырнадцать таких пришельцев, сидевших разрозненно по залу. Он не видел их лиц, но по инородному поведению на фоне общей массы с легкостью можно было понять, что цели ликующих и безмолвно наблюдавших кардинально отличаются. Не выделяющиеся каким-либо странноватым видом, одеяниями или прическами, они были абсолютно невидимы, однако не для того, чей продолжительный путь пролегал к этой встрече. Подозрения и уверенность М усилил и тот факт, что, как только Фримен попрощался с публикой и пошел к выходу, а сотни глаз устремились ему вслед, в этой сотне, одурманенной и захмелевшей, не хватало четырнадцати пар.