Она станет изучать мхи.
Будь Альма католичкой, она бы перекрестилась в знак благодарности Всевышнему за это открытие, ведь осознание это было сродни невесомому, чудесному ощущению, которое испытывают новообращенные. Но Альма не отличалась религиозностью. И все же ее сердце в надежде воспарило. И слова, произнесенные ею вслух, были совсем как молитва.
— Да будут благословенны труды мои, — промолвила она. — Итак, начнем.
Часть третья
Хирография[29] смыслов
Глава двенадцатая
Шел 1848 год, и Альма Уиттакер только что приступила к работе над новой книгой — «Полной энциклопедией североамериканских мхов». За прошедшие двадцать шесть лет она выпустила две другие — «Полную энциклопедию мхов Пенсильвании» и «Полную энциклопедию мхов северо-востока США». Полные, насыщенные множеством фактов, обе эти книги были любезно опубликованы ее старым другом Джорджем Хоуксом.
Первые две книги Альмы встретили теплый прием в кругу ботаников. Несколько уважаемых журналов почтили ее лестными рецензиями; она стала признанным мастером классификации мохообразных. Она овладела предметом не только изучая мхи, произрастающие в «Белых акрах» и на прилегающей территории, — Альма также покупала, обменивала и выпрашивала образцы мхов у коллекционеров-ботаников со всей страны и всего мира. Сделать это было легко. Ведь Альма уже хорошо разбиралась в вопросах ввоза растений, а мох был прост в транспортировке. Нужно было лишь высушить его, положить в коробку и погрузить на корабль — дорогу мхи переносили без всяких проблем. Они не занимали много места, почти ничего не весили, поэтому капитаны кораблей не возражали взять на борт лишний груз. Мох никогда не гнил. Мало того, сухой мох столь идеально годился для перевозки, что люди столетиями использовали его в качестве упаковочного материала. Еще только начав исследования, Альма обнаружила, что отцовские склады у пристани были заполнены несколькими сотнями видов мха со всей планеты; они были рассованы по углам и забытым ящикам, и никто не вспоминал о них и не изучал — по крайней мере, до тех пор, пока они не попадали под микроскоп Альмы.
Благодаря своим поискам и импорту образцов за прошедшие двадцать шесть лет Альме удалось собрать почти восемь тысяч видов мха, которые она хранила в специальном гербарии, на самом сухом сеновале в каретном флигеле. Объем ее знаний в области мировой бриологии к настоящему моменту стал настолько обширным, что почти не умещался в голове, несмотря на то что она ни разу не выезжала из Пенсильвании. Альма вела переписку с ботаниками от Огненной Земли до Швейцарии и внимательно следила за запутанными дебатами таксономистов, бушевавшими в самых узкоспециализированных научных журналах: является ли эта веточка
Кроме того, теперь она публиковалась под своим именем. Под полным именем. Она больше не подписывалась как «А. Уиттакер», а писала просто «Альма Уиттакер». Имя не сопровождалось никакими инициалами — у Альмы не было научных степеней, не состояла она и в уважаемых научных сообществах, как приличествует ученым мужам. Она была даже не «миссис» и не пользовалась весом, который придает женщине данный титул. Она была всего лишь Альмой Уиттакер. Теперь, совершенно очевидно, все знали, что она женщина. Но оказалось, это никого не волнует. В области изучения мхов не существовало конкуренции, и, вероятно, поэтому ей позволили столь беспрепятственно выступать в этой сфере. Сыграло роль и ее неутомимое упорство.
Год за годом исследуя мох, Альма начала лучше понимать, почему прежде никто толком не брался за его изучение: неосведомленному человеку казалось, что там изучать-то нечего. Мхи, как правило, классифицировали не на основе присущих им одним характеристик, а по признакам, которых им недоставало, и таких было немало. Мхи не плодоносили. Не пускали корней. Не вырастали выше половины дюйма, так как у них не было внутреннего клеточного скелета, который поддерживал бы рост. Мхи были неспособны проводить влагу. У них даже не было сексуальной жизни. По крайней мере, сексуальной жизни, очевидной на первый взгляд, как у лилий или яблочного цвета… или, по сути, любого цветка, обладающего явными мужскими и женскими органами. В отличие от растений высшего порядка, мхи держали свой механизм размножения в тайне от невооруженного человеческого глаза. По этой причине их еще называли