Прогулка заграницей

Кругомъ трава и деревья. Все мсто хорошо защищено ими, преисполнено какого-то спокойствія и удалено отъ всякаго шума и суеты; качества эти какъ нельзя боле соотвтствуютъ фигур льва, такъ какъ львы, по всмъ вроятіямъ, именно въ такіе уголки и отправляются, чтобы умереть спокойно, а не на гранитные пьедесталы публичныхъ скверовъ съ вычурными желзными ршетками. Левъ Лидерна будетъ производить впечатлніе на зрителя гд бы то ни было, но нигд онъ не произведетъ впечатлнія большаго, какъ именно на этомъ мст, гд онъ находится въ настоящее время. Мы такъ и не купили ни одной статуэтки Льва, ни изъ слоновой кости, ни изъ чернаго дерева, ни изъ мрамора, или гипса, или сахара, или шоколада, ни одной даже фотографической каррикатуры на него. И правда, копіи эти такъ многочисленны какъ въ лавкахъ, такъ и повсюду, что он, наконецъ, длаются нестерпимы для глаза, точно такъ же, какъ модная, всмъ надовшая, мелодія можетъ сдлаться невыносимою для уха. Въ Люцерн ржутъ изъ дерева и разныя другія вещицы и при этомъ настолько хорошо, что на нихъ не безъ пріятности можно взглянуть потомъ дома; но здсь и он скоро прідаются. Намъ быстро надоли вс эти насдки съ цыплятами на часовыхъ постаментахъ. а еще больше знаменитыя серны, прыгающія по деревяннымъ скаламъ или лежащія на нихъ цлыми группами. Въ первый день я непремнно бы накупилъ ихъ сотни полторы, если бы были деньги, но такъ какъ ихъ не было, то я купилъ всего три вещицы; но черезъ два дня въ этой своего рода болзни наступилъ переломъ, и я выздоровлъ; впослдствіи я еще разъ былъ въ лавкахъ, чтобы продать и т три, что купилъ раньше. Попытка моя, однако, не удалась, что, впрочемъ, и къ лучшему, такъ какъ вещицы очень не дурны и могутъ доставить удовольствіе, когда вернусь домой.

Когда-то было моею мечтою имть часы съ кукушкою; но здсь я попалъ, если можно такъ выразиться, на самую ихъ родину; куда бы я не пошелъ, везд въ ушахъ у меня раздавалось раздражающее: «ку-ку! ку-ку! ку-ку!». Для нервнаго человка это, вроятно, не дурно. Есть звуки боле или мене непріятные, но нтъ, я думаю, звука, боле ненавистнаго, надодливаго, чмъ это «ку-ку!» Я купилъ одни такіе часы и повезу ихъ съ собою въ подарокъ одной особ. Я давно собирался, если представится случай, сдлать ей какую-нибудь непріятность; подъ этимъ я подразумвалъ сначала что-нибудь въ род того, чтобы переломить ей ногу или вообще подобное же, но въ Люцерн я тотчасъ же сообразилъ, что ее слдуетъ свести съ ума. Такое мщеніе гораздо чувствительне, а, главное, послдствія его останутся на боле продолжительное время. Поэтому я и купилъ для нея часы съ кукушкою, и если только я вернусь благополучно домой, то особа эта неминуемо сдлается «моимъ кусочкомъ», какъ говорятъ у насъ рудокопы. Я думалъ и еще объ одномъ кандидат, о нкоемъ рецензент, котораго, если бы пожелалъ, то могъ бы и назвать, но, поразмысливши, я не купилъ ему часовъ съ кукушкой. Я не могу свести его съ ума.

Мы осматривали два длинныхъ крытыхъ деревянныхъ моста, перекинутыхъ надъ сверкающимъ новорожденнымъ Рейномъ немного ниже того мста, гд онъ шумно и весело вытекаетъ изъ озера. Эти длинныя ршетчатыя туннели, съ ихъ висячими бесдками, выходящими на рку, весьма недурная вещь. Въ нихъ мы видли нсколько сотенъ старинныхъ картинъ, работы старыхъ швейцарскихъ мастеровъ, этихъ почтенныхъ живописцевъ вывсокъ, процвтавшихъ до появленія ныншнихъ декадентовъ искусства.

Озеро кишитъ рыбой, которая ясно видна съ берега, вслдствіе чрезвычайной прозрачности воды. Парапетъ набережной вдоль гостинницъ обыкновенію унизанъ рыбаками всевозможнаго возраста. Однажды мн вздумалось остановиться и посмотрть, хорошо ли ловится рыба. Результатъ моихъ наблюденій напомнилъ мн чрезвычайно живо одно происшествіе, забытое мною и случившееся цлыхъ 12 лтъ тому назадъ. Вотъ оно:

ЧЕЛОВКЪ, ОСТАНОВИВШІЙСЯ У ГАДСБАЯ.

Въ 67 г. я и мой чудаковатый пріятель Рилей были газетными корреспондентами въ Вашниггон. Однажды зимою, около полуночи, мы шли по Авеню Пенсильванія. Погода была ужасная: дулъ сильный втеръ и шелъ снгъ. Вдругъ, при свт уличныхъ фонарей, мы увидли какого-то мужчину, который поспшно шелъ намъ навстрчу. Человкъ этотъ, поравнявшись съ нами, внезапно остановился и воскликнулъ:

— Вотъ счастье! Это вы, мистеръ Рилей, неправда ли?

Рилей, какъ мн кажется, былъ самымъ невозможнымъ, флегматичнымъ человкомъ во всей республик. Онъ остановился, окинулъ незнакомца съ ногъ до головы взглядомъ и, наконецъ, сказалъ:

— Да, я мистеръ Рилей. Итакъ, вы счастливы видть меня?

— Именно такъ, или почти что такъ, — отвчалъ незнакомецъ весело, — это замчательнйшее счастье въ свт, что я встртилъ васъ. Меня зовутъ Ляйкинсъ. Я одинъ изъ учителей высшей школы въ Санъ-Франциско. Какъ только я узналъ, что должность почтмейстера въ Санъ-Франциско вакантна, мн сейчасъ же пришло въ голову занять ее — и вотъ я здсь.

— Да, — сказалъ Рилей медленно, — какъ вы совершенно врно замтили… мистеръ Ляйкинсъ… вы уже здсь. И что же, получили вы это мсто?