Прогулка заграницей

Въ Турин есть широкій и длинный пассажъ съ роскошными магазинами, которые подобно магниту привлекаютъ къ себ прохожаго; крыша этого пассажа сдлана изъ стека, а полъ изъ разноцвтныхъ мраморныхъ плитъ мягкихъ оттнковъ, образующихъ изящный рисунокъ; ночью, когда все это залито яркимъ газовымъ свтомъ и оживлено гуляющей, болтающей и смющейся толпой ищущихъ развлеченія, получается зрлище, на которое стоитъ посмотрть,

Все здсь на большую ногу: общественныя зданія, напримръ, и т имютъ чрезвычайно внушительный видъ какъ въ отношеніи архитектуры, такъ и по величин. Въ обширныхъ скверахъ стоятъ бронзовыя статуи. Въ гостинниц намъ отвели такую громадную комнату, что намъ въ ней длалось даже какъ-то не по себ; въ гостиной этой хоть бга устраивай. Хорошо еще, что погода не требовала въ гостиной огня; я думаю, что вс попытки отопить ее, были бы не боле успшны стараній отопить какой-нибудь паркъ. Впрочемъ, комната эта казалась бы теплою во всякую погоду, такъ какъ оконныя занавсы были сдланы изъ красной шелковой камки, а стны обиты тою же огненнаго цвта матеріей, равно какъ и четыре кушетки и цлый полкъ стульевъ. Какъ мебель, такъ и вс украшенія, канделябры и ковры были новехоньки, свжи и лучшаго сорта. Намъ вовсе не требовалось гоcтиной, но намъ сказали, что на каждыя дв спальни полагается одна такая гостиная, и что мы, если пожелаемъ, можемъ пользоваться ею. Такъ какъ это намъ ничего не стоило, то мы, конечно, и не отказывались.

Туринъ, повидимому, много читаетъ; по крайней мр, въ немъ гораздо боле книжныхъ магазиновъ, чмъ во всхъ другихъ городахъ, виднныхъ мною. Въ Турин много военныхъ. Форма итальянскихъ офицеровъ самая красивая изъ всхъ, какія я знаю, и человкъ всегда кажется въ ней красиве, чмъ онъ есть на самомъ дл. Народъ здсь не особенно рослый, но прекрасно сложенъ, иметъ красивыя черты лица, темнооливиннаго цвта кожу и блестящіе черные глаза.

За нсколько недль передъ поздкой въ Италію я сталъ собирать о ней отъ туристовъ свднія. Вс спрошенные утверждали въ одинъ голосъ, что итальянцы страшные обманщики и что съ ними надо держать ухо остро. Однажды вечеромъ я прогуливался по Турину и въ одномъ изъ большихъ скверовъ натолкнулся на уличный театръ, гд показывали полишинеля. Публика состояла изъ 12-ти или 15-ти человкъ. Весь театръ былъ не боле гроба, поставленнаго стоймя, верхняя часть его была открыта и представляла сцену, для которой большой носовой платокъ отлично бы могъ сыграть роль занавса; ламповые огни представлялись парою огарковъ въ одинъ дюймъ длины; на сцен вертлось нсколько манекеновъ величиною въ обыкновенную куклу; они говорили другъ передъ другомъ длинныя рчи, отчаянно жестикулировали, а передъ уходомъ со сцены обязательно вступали въ драку. Куклы приводились въ движеніе помощью нитокъ и притомъ довольно-таки грубовато, такъ что зритель видлъ не только нитки, но и бурую руку, управлявшую ими; въ довершеніе всего вс актеры и актрисы говорили одинаковымъ голосомъ. Публика стояла передъ театромъ и, казалось, искренно восхищалась представленіемъ.

По окончаніи спектакля къ намъ направился мальчикъ съ небольшимъ мднымъ тазикомъ въ рукахъ для сбора пожертвованій. Не зная, сколько дать ему, я ршилъ, что положу столько же, сколько положатъ другіе. Къ несчастію, передо мной были всего двое, да и т не ршили моего затрудненія, такъ какъ не дали ничего. Итальянскихъ монетъ у меня не было, и я положилъ маленькую швейцарскую монетку центовъ около десяти. Кончивши сборъ, мальчикъ высыпалъ его на сцену; посл весьма оживленнаго разговора съ невидимымъ хозяиномъ театра онъ направился снова въ толпу, чтобы, какъ мн казалось, разыскать меня. Первое, что мн пришло въ голову, это улизнуть поскоре, но потомъ я раздумалъ; нтъ, я останусь и дамъ отпоръ нахальству, въ чемъ бы оно не выразилось. Мальчикъ подошелъ ко мн, подалъ довольно смло монетку и что-то сказалъ. Я, конечно, ничего не понялъ, но предположилъ, что онъ требуетъ итальянскихъ денегъ. Около насъ столпились любопытные. Я былъ разсерженъ и сказалъ — по-англійски, конечно.

— Знаю, что это швейцарская монета, но вамъ придется довольствоваться ею или ничмъ; другихъ у меня нтъ.

Пытаясь всунуть мн въ руку монету, онъ снова заговорилъ. Я отнялъ руку и отвтилъ:

— Нтъ, мой милый. Знаю я, что вы за народъ. Теб не удастся меня одурачить. Очень сожалю, что теб придется заплатить за размнъ монеты, но перемнить ее не могу. Вдь я видлъ, что другіе и ничего теб не дали. Имъ-то ты ничего не говоришь, а ко мн пристаешь, думая, что если я иностранецъ, такъ съ меня нахальствомъ можно взять, что угодно. На этотъ разъ ты ошибся — бери эту швейцарскую монету или же останешься не при чемъ!

Мальчикъ, смущенный и удивленный, стоялъ передо мною съ монетой въ рук; конечно, онъ не понялъ ни слова, Тогда ко мн обратился какой-то итальянецъ, говорившій по-англійски: